На Лешкиной судьбе это отразилось самым печальным образом. Во-первых, его снова подвергали домашнему аресту. А во-вторых, конфисковали все замечательные предметы из «Веселых гадостей».
Ребята пытались узнать, что, кроме уже известных им насекомых, у него было припрятано дома. Но Пашков либо отмалчивался, либо с таинственным видом отвечал:
— Что было, того уж нет. И вряд ли когда-нибудь появится.
Опасения его зиждились не на пустом месте. В их с Сашком комнате родители и бабушка провели тщательный обыск, конфисковав почти все, что было дорого братьям. Также им было отказано на неопределенный срок в карманных деньгах. Словом, в жизни Пашкова наступил тяжелый период. Но все это было потом.
А в тот день, когда ребята ездили в бассейн, Олег вечером позвонил Тимофею. Тот почти сразу же поднял трубку.
— Ну, как? — спросил Олег. — Пресс-папье не нашлось?
Не могу разговаривать, — торопливо ответил тот. — У нас дома такое произошло. Потом расскажу.
И он бросил трубку.
Глава VI
ЕЩЕ ОДНО СТРАННОЕ ПРОИСШЕСТВИЕ
Тимофей перезвонил часа через два. — Ну? — едва услышав его голос в трубке, спросил Олег. — Пресс-папье не нашлось?
— Нет, — отозвался Тимофей. — Но это не так уж важно.
— Как раз очень важно, — возразил Олег.
— Ты лучше послушай, — взволнованно продолжал Тимофей. — Он уже дальше по дому пошел.
— Кто? — переспросил Олег.
— Прапрадед, — шепотом отозвался Тимофей.
— Тебя что, подслушивают? — догадался Олег.
— Нет, но… — не договорил Тимофей.
— Предки рядом? — выдвинул Олег новую версию.
— Уже нет, — объяснил Тимофей. — Просто мать ко мне в комнату заглядывала. Теперь ушла.
— Так что там у вас? — деловито осведомился Олег.
— Не знаю, как и сказать, — замялся Тимофей.
— Как есть, так и говори, — поторопил Олег.
— Да в том-то и дело, что ничего пока непонятно, — откликнулся на том конце провода Тимофей. — Потому тебе и звоню.
— Раз звонишь, так объясни по-человечески, — начал терять терпение Олег.
— Я и стараюсь по-человечески, — сказал Тимофей.
Тут дверь в комнату Олега открылась. В нее заглянул Беляев-старший.
— Мы, между прочим, тебя ждем ужинать, — сообщил он.
— Сейчас иду, папа, — прикрыл трубку ладонью сын. — У меня разговор очень важный.
— Важный разговор можно и на потом отложить, — заспорил Борис Олегович. — Мы с матерью есть хотим.
— Сейчас, папа! Еще две минуты! — взмолился сын.
— Ни полминуты! — взревел Борис Олегович. — Родители целый день в своей фирме ишачат, чтобы не прогореть. А он, видите ли, к телефону прилип, когда отец валится с ног от усталости и умирает от голода!. — Ты что, сейчас говорить не можешь? — спросил Тимофей.
