– Это мед, – сказал Клык. – Он бывает от пчел, они собирают его в гнездо. И не есть, сопляки, а прекрасная вещь для сложных ран. Дырки от эльфийских стрел, к примеру, латает на раз и всякую дрянь вытягивает. Молодец, что принес, пригодится. Иди сюда. Пчелы не зажалили?
Красавчик самодовольно ухмыльнулся, уселся рядом с коровьей тушей, отрезал кусочек мяса, съел его сырым и отрезал другой, побольше, чтобы обжарить. Держа мясо над огнем, сообщил:
– Мать говорила, пчелы не любят дыма. Они разлетаются или сонные делаются – не трогают, короче. Мать мне как-то дырку как раз от эльфийской стрелы залечила медом. Правда, горит, когда намажешь – жуткое дело… но потом быстро легчает. Слышь, Мелкий, тебе тоже хватит.
– Как-то неохота мазаться этой дрянью, – пробормотал Мелкий с набитым ртом. – Потом посмотрим…
– Твоя мать была крутая, да? – спросил Паук, жуя.
– Моя мать была Зеленая Змея, – сказал Красавчик гордо. – Второй клинок клана. Круче скальной стены. Ты бы видел, как рубилась. А выглядела… статую Госпожи Боя в Холодных Пещерах знаешь?
– Я не оттуда, – сказал Паук. – Я из Полуночных Нор. Чеснока хочешь?
Красавчик кивнул, облизнул окровавленную ладонь и протянул за чесноком. Когда много еды, поговорить можно и потом.
Бойцы ели весь остаток дня. Они наполнили фляги водой из ручья, но пить все равно ходили к проточной воде и пили, лежа на берегу, пока не захватит дыхание. Вечером сделали перерыв для развлечения самого веселого и полезного свойства: поймали Мелкого и намазали его рану медом. Судя по его реакции и словам, которыми он комментировал происходящее, Красавчик не соврал. Процедура, действительно, не доставляла удовольствия, не бальзам использовался – но, судя по тому, как моментально пропала зловещая чернота, мед сработал замечательно, поэтому брань Мелкого вызывала только дружный хохот.
Свою рану Красавчик намазал медом сам, поэтому над ним не смеялись, Шпилька даже лизнула его в здоровую щеку, чтобы скрасить жизнь. Красавчик притянул ее к себе с печальной ухмылкой, спросил:
– Будешь греть одноглазого, а?
В ответ Шпилька укусила его за подбородок и сказала, что боец – не древняя статуя в Холодных Пещерах, а потому красота у него не главное достоинство. А потом тронула языком то место, где когда-то рос клык, и расстроилась вопреки собственному аргументу:
– Будем греться, Красавчик, кому мы еще нужны-то? Ты одноглазый, а я беззубая…
Паук и Мелкий принялись возражать, устроили возню. Крыса и Пырей, ощущая себя в безопасности среди своих, наконец, нашли момент для забав и были так милы, что невозможно оказалось не смотреть в их сторону. Клык вырезал боевым ножом из случайной деревяшки уморительную перекошенную харю, зевал и слушал болтовню оттаявшего и наевшегося Хорька, своего последнего уцелевшего товарища из тех, с кем пришел сюда, на юго-запад, со своей далекой родины, берегов Серого Озера. Всем в тот вечер казалось, что они уже дома, что пещера – часть какой-нибудь разветвленной подземной системы, принадлежащей клану Каменного Рога или Полуночных Нор, дозорные выставлены, и во всем мире покой…
