Каких же людей набрал в свою роту капитан Грачев? Да все таких же — недавних школьников, восемнадцати-девятнадцати лет. Но это были те парни, что с детства мечтали о службе в Красной Армии и уроки военного дела считали для себя основными; кто с юных лет выполнил нормы значков БГТО, БГСО, потом, годам к шестнадцати, уже имел полный взрослый набор — ГТО, «Ворошиловский стрелок», ПВХО, ГСО, — а находились энтузиасты, что могли прибавить к этому комплекту и разряды спортсменов, и «Моряка», и «Авиамоделиста», и азбуку Морзе знали назубок, и семафорную, и многое другое. Именно это помогло им в 1943 году стать бывалыми воинами-фронтовиками. Взамен тех значков, что некогда с гордостью носили они на своих пиджачках и вельветовых курточках, теперь на гимнастерках у многих блестели награды за боевые заслуги, за отвагу и доблесть в бою. Вот такие люди собрались в разведроте. Безусые, но ветераны.
Впрочем, у одного усы все же были. У старшины Пахомова. Но, во-первых, и годов ему насчитывалось побольше — двадцать четыре, и уже более трехсот прыжков сделал он, занимая в роте должность начальника парашютно-десантной службы — НДС, как принято говорить официально. На построении Пахомов стоял на правом фланге. С него начинала рассчитываться рота по порядку номеров от первого до последнего… Но этот последний!
День проходил за днем, а он все не появлялся. Собственно говоря, никто из бойцов и не вспомнил бы о нем. Этим людям в составе батальона, от которого осталось двадцать человек, приходилось отражать танковые атаки гитлеровцев, отдавать приказы: «Слушай мою команду! За Родину!» — и в редкой цепи поднимались, кто мог подняться, перемотанные окровавленными тряпками бойцы: «Ура!» Им приходилось… Да разве перечтешь, что пришлось пережить им на своем солдатском веку? А тут одного не хватает…
И вот наконец на одном из вечерних построений поверяющий выкликнул незнакомую фамилию Кузовков. И с невидимого в потемках левого фланга раздался срывающийся от волнения звонкий голос:
— Я!
Сережа Кузовков родился в белорусском местечке Глуске. В конце двадцатых годов его отец, шофер-красноармеец бобруйского гарнизона, познакомился здесь проездом с медицинской сестрой местной поликлиники и, когда окончился срок службы, в открытом кузове попутной машины в последний раз проехал с немудреным скарбом, уложенным в деревянный чемодан, по давно изученному маршруту.
Тихое было местечко, малонаселенное. Одни и те же люди годами жили в нем, и если случай заносил приезжего, то даже коровы, лениво жующие жвачку на окраине городка, поднимали головы и удивленно глядели ему вслед печальными глазами.
