Теперь о герое нашего маленького романа. Звали его Василий Егорович Голосеенко. Первое, что бросалось в глаза, когда вы на него смотрели, было необыкновенное здоровье. Здоровых людей на земле много, но Василий Егорович обладал здоровьем прямо-таки выдающимся. Казался он человеком полным, но даже полнота его была какая-то необыкновенно здоровая. Его будто распирали жизненные силы, бурлившие в великолепно сложенном теле. Так как он был человек веселый, очень часто улыбался, да когда и не улыбался, лицо его сияло от счастья, казалось, что он радуется своему здоровью. На самом деле он никогда об этом не думал, здоровья своего не замечал, считал его совершенно естественным и очень удивлялся, когда кто-нибудь из товарищей заболевал. Пустяковый грипп он считал очень большим несчастьем. Если кто-нибудь из знакомых был болен, Василий Егорович, а проще говоря, Вася, немедленно бежал доставать какие-нибудь лакомства, которые в пятьдесят втором году было совсем нелегко достать, и появлялся в дверях комнаты с лицом таким испуганным и огорченным, как будто товарищ, которого просто прохватило сквозняком, был болен очень тяжело и опасность ему угрожала ужасная. Убедившись, что больной свободно дышит, отнюдь не потерял интереса к жизни, смеется, шутит и огорчается потому только, что до понедельника доктор не позволяет встать, Вася расплывался в улыбке и снова начинал излучать такую радость жизни, что больному казалось, будто у него здоровья прибывает от одного только вида Васиного сияющего лица.
Происходил Голосеенко из летной семьи. Отец его погиб в воздушных боях под Киевом, старший брат летал на Севере. Мать Василия Егоровича жила на Кубани в маленьком городке и была секретарем райисполкома.
Жили летчики очень дружно и, несмотря на тяжелый и утомительный труд, в общем, весело. Вечером ходили в кино или в городской сад послушать оркестр, выпивали по кружечке пивка. Некоторые танцевали под оркестр в саду, у некоторых были романы, даже несколько свадеб сыграли в городе. Кое у кого, из тех, кто постарше, народились уже дети. Василию Егоровичу, которому исполнилось от роду двадцать три года, казалось, что если когда-нибудь у него и будет роман, то уж во всяком случае очень не скоро. Когда другие летчики рассказывали друг другу о своих любовных переживаниях, Василий Егорович старался не слушать, а если слушать и приходилось, то только молчал, улыбался и ужасно краснел.
Семейные люди внушали ему отношение совершенно особое. Ему казалось, что семейный человек знает что-то такое, чего они, молодые парни, не знают и знать не могут, что он, семейный человек, по самому своему званию мужа и отца имеет право на всеобщее уважение. Поэтому, например, капитан Сычев, у которого было уже трое детей, казался Васе человеком очень высоко стоящим, не по званию, хотя сам Вася был пока только младший лейтенант, а по должности главы семьи. Он охотно выполнял любое поручение капитана или его жены, и капитану пришлось даже однажды выговаривать жене, потому что она и в самом деле решила, что главная житейская обязанность Голосеенко — это таскать в выходной день картошку с базара или оставаться с детьми, пока Сычева пойдет в магазин присмотрит себе материал на платье.
