Взгляд с нехоженой тропы | страница 17



— Во всех источниках утверждается, что Шамбала ограждена некими неизвестными силами, а сами Махатмы владеют «психической энергией»… Для тебя это с самого начала было аналогично «астральной материи», ты с самого начала не принял это всерьез.

— Увы… — развел руками Швартин.

— А я вот сразу поверил в это…

— Хочешь, расскажу одну историю, за правдивость которой ручаюсь?

Тот кивнул.

— Я совершенно случайно услышал ее от своей матери. Ты можешь пожать плечами: мою мать ты никогда не видел, и то, что эту историю я узнал от нее, для тебя, конечно, не может быть гарантией ее правдивости… Но, видишь ли, если бы мне ее рассказал кто-то другой, я бы послушал и не придал ей значения, но моя мать не только на редкость правдивый человек, она не только не смогла бы ее выдумать — ей это просто не пришло бы в голову…

Я тогда еще учился заочно в Литературном институте. И вот на одном из семинаров (разговор на нем, помню, зашел о том, почему, хоть со времен Отечественной войны прошло немало лет, пока еще не появился роман о ней, сравнимый с «Войной и миром» Толстого) наш творческий руководитель предложил нам попытаться написать по рассказу о войне: ведь у каждого если не отец и мать, то родственники — в крайнем случае кто-то из знакомых, были ее участниками.

Моя мать прошла всю войну медсестрой; я и начал ее расспрашивать, объяснив, зачем. Она долго вспоминала разные случаи, но я чувствовал, что все это не то что мне надо; истории, которые она со своими обычными добросовестностью и бесхитростностью рассказывала, меня тогдашнего, намерившегося написать если не эпохальный, то, как минимум, выдающийся рассказ о войне, не вдохновляли. Я замучил ее своей привередливостью, она сидела, устало и напряженно пытаясь вспомнить что-то такое, что меня бы удовлетворило, и вдруг сказала, как показалось мне в первую минуту, ни к селу, ни к городу:

— Да, однажды у меня был больной, который летал.

— Что? — переспросил я, глядя на нее с недоумением и невольной досадой.

— Ну да, сам летал… — удивившись и обидевшись моему недоверию, повторила мать.

— Как — «летал»!? — опешил я, поняв, что мне не послышалось.

Вот тогда она и рассказала эту историю…

8

— Мать услышала о Ване в начале февраля 1944 года, когда работала уже в эвакогоспитале, занимавшем корпуса пятигорского санатория № 3 «Машук». Начальником эвакогоспиталя был полковник медицинской службы Костиков Василий Иосифович, а начальником отделения, в котором работала мать (в него входили 17 и 18 корпуса) — Александр Яковлевич Мирошниченко. Он был настолько добрым человеком, что за глаза его называли «доктор Притрухевич». До восемнадцатого корпуса Ваня уже лежал в каком-то, но и в восемнадцатом его перевели из общей палаты в изолятор.