Она решила, что это лишь напускное безразличие.
Хотя…
Так или иначе, этот парень представлял для нее большую угрозу. Его королевская осанка и исполненный достоинства взгляд действовали обезоруживающе. Она, обычно такая благоразумная, была готова забыть обо всем на свете, лишь бы снова ощутить прикосновение горячих рук и ласкающий взгляд этого испанца. Он, наверное, смеется над ней!
– У меня такое ощущение, будто я играю в плохом кино.
Альварез и Джейк подтянули стулья к креслам и, усевшись, уставились на Синтию, единственную, кто продолжал стоять. Они ерзали на месте, и она восприняла это как фактическое признание вины. Она обвела их испытующим взглядом.
– Я тут подумала… О ваших именах. Они звучат, как имена персонажей для порнографического сюжета. Питер, Дик, Бонер…
Мужчины поморщились. Она не знала, что вызвало их возмущение – ее замечание или ее грубость, однако уже не первый раз убеждалась, что лучше разговаривать с мужчинами, не стесняясь крепких выражений.
Бенор запротестовал первым:
– Эй, мое имя произносится вовсе не так.
Феррама отставил в сторону фужер. Его ноздри раздувались от возмущения:
– Возможно, подобная вульгарность может произнести впечатление на ваших коллег с Уолл-стрит, но здесь она выглядит неуместной. В моей стране только путаны, уличные женщины, могут позволить себе цельности в выражениях. Прислушайтесь к моему совету: если вы имеете дело с мужчинами, это не означает, что надо говорить с ними на их языке.
Синтия сжалась, но лишь на секунду. Она приняла вызов и резко ответила:
– Я прошу прощения, если моя манера высказываться прозвучала оскорбительно для вашего нежного слуха, ваше высочество. Но, честно говоря, мне плевать. Я не новичок в этом жестоком мире, каковы бы ни были ваши претензии к моим манерам. А относительно вашего совета… Позвольте отблагодарить вас ответным. Как говорила моя бабушка-ирландка… Господи, упокой ее душу… Она была уважаемой женщиной, к которой приходили на поклон все деревенские жители…
– О какой деревне речь? – вкрадчиво вмещался Альварез. – Я думал, что вы из Чикаго.
– Окрестности Чикаго – это большие деревни, – отмахиваясь от вопроса адвоката, ответила Синтия и повернулась к принцу, который поставил под сомнение ее хорошее воспитание. – Как я уже упомянула, моя бабушка была настоящим кладезем народной мудрости. И в вашем случае она бы сказала: «Не позволяй своему языку перерезать собственное горло».
Феррама прищурился и заявил:
