Натан ужасно испугался. На полу лежал мертвый воспитатель, и обвинят в убийстве именно его. Никто не поверит, если он скажет, что Рики первым схватился за нож. Про свободу, до которой оставалось десять месяцев, можно было забыть. Убийство воспитателя – самое ужасное преступление, которое только может быть совершено в этих стенах.
Он должен был как можно скорее убираться из ИЦП. Он должен был бежать, бежать изо всех сил, и бежать прямо сейчас. Но для этого ему нужны были ключи. Он снял с пояса Рики связку и выскочил из комнаты, заперев за собой дверь.
Все шло гладко, Натан легко подбирал нужные ключи. Приоткрыв входную дверь, он огляделся – нет ли поблизости полицейского или воспитателя. Удача все еще была на его стороне. Он выскользнул на улицу, запер дверь и швырнул ключи в кусты. Перед ним была лужайка, дальше – небольшой холм, а за ними – свобода.
На мгновение остановившись на вершине холма, Натан посмотрел на ИЦП. Снаружи здание, окруженное ухоженными кустами и клумбами, выглядело вполне дружелюбно, но за его стенами скрывалось царство ненависти. Натан поклялся, что никогда больше не даст упрятать себя сюда.
– И я побежал, – закончил Натан.
– С тобой все в порядке? – спросила Дэниз с искренним участием в голосе.
– Думаю, да. У меня болит глаз и заложено ухо, но в остальном все хорошо.
– Как ты думаешь, почему воспитатель хотел убить тебя? – Рассказ Натана звучал невероятно, но Дэниз поверила ему.
– Думаю, он свихнулся. Он был пьян. Взрослые всегда такие, когда напьются.
– Какие взрослые? – закинула удочку Дэниз, почувствовав, что могут всплыть новые подробности. – Твой отец, например?
– Нет, – пылко возразил Натан. – Мой отец был очень хорошим. Он никогда не пил и в жизни никого пальцем не тронул. Он был замечательным человеком.
– Так тебя били в детстве? – спросила Дэниз.
– Я не хочу об этом говорить.
– Почему? Неплохо было бы рассказать людям, через что ты прошел.
– Ерунда. Люди хотят думать, что все семьи похожи на те, которые показывают в рекламе. Если я скажу им, что это не так, они мне просто не поверят. Они могут ругаться, орать на своих детей, бить их, и им все сойдет с рук, если ребенок будет молчать. А если он попробует дать сдачи или убежать, его назовут неисправимым и посадят за решетку.
– Тебя так и посадили? Ты дал сдачи?
Натан вспомнил о драках и избиениях в доме дяди Марка. Может, стоит рассказать ей обо всем, подумал он. Рассказать, как когда-то они вдвоем с отцом жили нормальной жизнью в хорошем доме в приличном районе. Может, рассказать всем этим людям, слушающим сейчас радио в своих теплых домах, офисах и автомобилях, про то, как всего через три дня после похорон отца дядя Марк просто так, шутки ради, запер его в подвале. Им, наверное, будет интересно услышать, как своими криками о помощи он заработал первую порку. Он может многое рассказать, но не станет этого делать. Он уже говорил все это судьям, адвокатам и полицейским. И к чему это привело?
