– Так ты знакома с Сарой Абелесовой? – спросил я.
– Ты что, знаешь ее? – повернулась она ко мне.
– Она жила в К., верно?
– Да.
– Как же мне не знать ее, эту местечковую секс-бомбу, – цинично ответил я.
– Брось острить! – оборвала меня Ребекка на удивление холодно: в другое время она спокойно относилась к моей грубости.
– Извини, – сказал я, – но я ее хорошо помню. Киношный тип. У нее был ребенок от Лео Фельда. Тогда, в сороковом году, это был уникальный случай – младенец-еврей. В Терезине она его потеряла, ты знаешь?
Ребекка ухмыльнулась и лукаво скользнула по мне своими красивыми глазами.
– Потеряла она его в Освенциме, – сказала она. – Это был единственный белоголовый еврейский ребенок на весь Терезин. Ты видел когда-нибудь еврея-блондина?
Я не понимал, зачем она спрашивает.
– Почему бы и нет? – ответил я. – Взять хотя бы Арношт…
– Так ты знал и Сару, и Фельда? – прервала она меня.
И тут меня осенило. Я присвистнул. Мне было двадцать восемь лет, но я не имел ни малейшего представления о том, что такое настоящая женская любовь и на что в действительности способны женщины. Я присвистнул.
– Ну, еще бы. Так ты думаешь, у Сары ребенок не от…
– Вовсе нет, – Ребекка снова ухмыльнулась, – он…
Раздался звонок. Ребекка всплеснула руками и спросила:
– Какой сегодня день?
Вопрос этот показался мне совершенно нелогичным, и только потом я понял его – когда сообразил, что у Ребекки плохая память, что у нее масса знакомых, что она… Только потом я все понял, когда в приступе дикой ревности оскорбленно хлопнул дверью и отправился в «Т-Клуб», где довольно крепко напился.
Ибо за дверью, искусительно улыбаясь, с букетом дорогих зимних роз стоял известный поэт Ян Врхцолаб, который, собственно, должен был прийти лишь назавтра, в четверг, когда у меня поездка, но в голове Ребекки тысячи вещей крутятся одновременно, и она все перепутала.
Так что разговор о Саре Абелесовой в тот день мы не закончили. Вместо этого получилась тягостная сцена с Врхцолабом, с пылающей Ребеккой и со мной: я достиг прекрасного цвета вареного рака и всю эту мучительную ситуацию решил в конце концов пьянкой в «Т-Клубе».
Разговор о Саре мы так и не завершили, потому что вскоре после этого Ребекка ушла из жизни.
Но и это не последний след Кукушки. Последний я нашел в брошюре, которая случайно попала в мои руки совсем недавно, на пятнадцатом году после возвращения Сары Абелесовой из Освенцима.
Был это, собственно, реестр вывезенных в Рейх чехословацких граждан, которым не посчастливилось вернуться. Здесь были все дети Лидице; и люди, попавшие под тотальную трудовую мобилизацию; и те, кто исчез в лагерях и пересыльных пунктах, и члены
