Янычары, стоявшие кругом по краю эшафота, разом опустили ятаганы, и над их красными тюрбанами выросли широкие плечи, бритая голова и обнаженная грудь палача.
На лицах турок отразилось оживление. На лицах заложников – страх.
Янычары спрыгнули с эшафота, и зловещая фигура палача теперь открылась взорам вся, с головы до ног. Некоторые из заложников впервые увидели его – и содрогнулись. Он был поистине страшен.
Осужденный юноша смерил палача взглядом и повернулся к балдахину, под которым восседал султан:
– О справедливейший и милостивейший… Муфтий прервал его:
– Осужденный просит слова! Везирь обратился к султану:
– Осужденный просит слова!
– Мы даем ему слово! – проговорил султан. И добавил: – Последнее.
– Последнее, – сказал везирь.
– Последнее, – повторил муфтий.
Чауши убрали руки с плеч осужденного.
– Справедливейший и милостивейший! – снова начал заложник-серб. Голос его был спокоен. – Дозволь спросить тебя: служил ли тебе верой и правдой мой отец, когда он был правителем своей страны?
– Да, – ответил султан. – Когда отец твой был правителем своей страны, он служил нам верой и правдой-
– До самой смерти?
– До самой смерти.
– Справедливейший и милостивейший! Дозволь еще спросить тебя: служили ли тебе верой и правдой братья мои, которые сражались при Варадине, при Каминице и в других битвах рядом с твоими храбрыми янычарами?
– Да, – ответил султан. – Братья твои, которые сражались при Варадине, при Каминице и в других битвах, служили нам верой и правдой.
– И пали с оружием в руках?
– И пали с оружием в руках.
– Справедливейший и милостивейший! Дозволь теперь напомнить тебе, что я родился здесь, в Стамбуле, что я никогда не видел своей родины и что на сербском престоле не осталось никого из моего рода…
В толпе янычар возник глухой ропот и достиг ушей султана.
– …значит, – продолжал тем временем осужденный, – меня нельзя считать заложником!
Ропот среди янычар все усиливался:
– Не упусти гяура, султан! Смерть гяуру! Не дай ему ускользнуть!
Ропот усиливался, грозил перейти в открытый бунт. А с янычарами шутки плохи – и султаны это знают хорошо.
Ахмет III метнул взгляд на Мехмеда Балтажи-пашу.
Великий везирь подскочил как ужаленный.
– Да, ты не заложник за своего отца! – грозно крикнул он осужденному. – Да, ты не заложник за своих братьев! Но ты – заложник за свой народ, гяур! Твой народ, потерявший разум, дерзнувший поднять меч на священный полумесяц!..
– Верно говоришь, везирь! – поддержали его янычары, потрясая ятаганами. – Смерть гяуру!
