Теперь, когда я дома и окончательно устроилась, мне хочется рассказать тебе, что такое быть хиппи в тридцать шесть лет.
Предоставив Гарри трахать половину Вашингтона, я внезапно столкнулась с вопросом «а что теперь?». Вернуться прямо сюда я не могла, так как дом был сдан до конца января. И значит, мне надо было чем-то заполнить три месяца. Я могла бы свалиться на тебя в Афинах, точно тряпичная кукла, и вы с Пирсом научили бы меня, что мне делать дальше с моей жизнью. Или я могла бы поселиться у Кевина, который все время меня об этом умолял, но мне меньше всего требовалось вновь связать себя с кем-то. Либо я могла бы деловито, профессионально снять квартиру со студией и положиться на то, что Билл, архитектор, предложит мне написать еще панно для непристойно богатых нефтяных магнатов.
Но я решила бросить все. Прежде я никогда этого не делала, и мне хотелось узнать, как люди ощущают себя при этом. А потому я упаковала дорожную сумку и отбыла в восточном направлении.
Я вовсе не собиралась стать хиппи. Я только хотела остаться совсем одна – наверное, проверка на независимость – с перерывом где-нибудь на Рождество, чтобы Клайв мог приехать ко мне. Сплошные иллюзии. Одна я не осталась. Через пять минут после приземления в Бомбее я каким-то образом примкнула к компании бродячей молодежи. В этом было какое-то странное утешение. Бесцельность сводит людей, становишься частичкой международного переселения кочевников – а в моем случае их выбранной старейшиной и фетишем. Они ухаживали за мной, будто я вот-вот должна была впасть в маразм. Для них я была реликтом века динозавров. («Неужели вы правда ВИДЕЛИ Джона Леннона?!») Они несколько удивились, когда на пляже в Гоа я достала гашиш, но и это не шло ни в какое сравнение с выражением на их лицах, когда я начинала раздеваться, чтобы вместе с ними войти в воду голышом. По тому, как они старательно смотрели в сторону, я не сомневалась, что они ожидают увидеть ужасающие тайны Саркофага Мумий. И меня очень взбодрило, когда выяснилось, что фигура у меня много лучше, чем у большинства девушек, которые были либо грудастыми, либо тощими. Затем они повысили ставки, устраивая между собой сокрушающие демонстрации промискуитета. Я была несколько сбита с толку: так убого это у них получалось. И решила не рассказывать им, что недавно я перетрахнулась со всеми мужчинами на моей улице. Пусть юность хранит свои грезы.
Затем произошло кое-что странное: нас подстерег гадальщик: «Дозвольте божественным силам Востока открыть вам истину» – ну, ты знаешь эту белиберду. Ребята подставили свои ладони для штудирования и выслушали обычный набор – брак, деньги, дети, преодоление всех бед. Но когда подошла моя очередь, он разглядывал мою ладонь очень долго, а потом сказал: «Ах, госпожа, я вижу много мужчин, так много! И много наслаждения, помилуй меня и спаси!» Вид у него был ошарашенный, но все равно ни в какое сравнение не шел с выражением на лицах ребятишек. Они ведь даже не подозревали, что среди них притаилась потаскушка-чемпионка, и потребовали подробностей. Так что я все-таки поведала им мою историю.
