— А что, очень беспокоят? — поинтересовался Декер.
— С тех пор, как я сняла телефонную трубку, — нет.
Ронда предложила лейтенанту кофе. Тот кивнул. На вопрос, добавить ли ему в чашку сливки и сахар, Декер ответил, что предпочитает черный кофе без сахара.
Дрожащими руками Ронда поднесла к губам стакан и, отхлебнув глоток сока, уставилась на детектива. Он также посмотрел ей прямо в лицо — изможденное, мертвенно-бледное, с безжизненными голубыми глазами и тонкими бескровными губами. По-видимому, Ронда редко высыпалась. На вид ей можно было дать лет двадцать пять: неопределенного, чуть рыжеватого цвета волосы стянуты на затылке в хвост; пирсинг в носу и в ушах, которые почти полностью скрывались под многочисленными сережками и клипсами. Из проколов в ушных мочках в изобилии свисали разнообразные цепочки. Ронда была одета в джинсы, белую футболку и джинсовую куртку; на ногах — высокие ботинки на шнуровке.
— Мне в самом деле нечего сказать, — проговорила она, допив свой сок и отставляя пустой стакан. — Хотите, я вам тоже налью чего-нибудь покрепче?
— Нет, спасибо, кроме кофе, ничего не нужно.
— Не возражаете, если я себе плесну?
— Конечно нет.
— Извините.
Девушка исчезла за открывающейся в обе стороны дверью, которую украшал затейливый рисунок — деревянная решетка, оплетенная стеблями с раскрывшимися бутонами роз. Ронда использовала в качестве холста всю квартиру, причем явно старалась придать ей сходство с садом в классическом, средиземноморском стиле. Плинтусы вдоль стен она заменила самшитовыми панельками, раскрашенными под изгородь, а за ней, прямо на стене, нарисовала заросли плюща и цветущей виноградной лозы, сады из цитрусовых деревьев, мраморные статуи, фонтаны. И все это — на фоне покрытых зеленью холмов с плавными очертаниями. Чувство перспективы у Ронды было просто потрясающее. Картина смотрелась настолько объемно, что у Декера снова закружилась голова. Нежно-голубой потолок имитировал небо с кое-где плывущими по нему облачками. В небе летали дрозды и кружил в поисках добычи ястреб.
Декер так увлекся рассматриванием картин, что поначалу не обратил никакого внимания на мебель. Мебель, однако, в квартире была и тоже могла сказать о многом. Чего стоила одна только старая, украшенная резьбой скамейка — такие обычно стоят в английских парках, а с обеих сторон от скамейки и вовсе располагались две перевернутые вверх дном урны, заменяющие столики. Чуть менее экстравагантно смотрелись шезлонг с лежащим на нем туристическим рюкзаком и два кресла-качалки. Зато в углах стояли старомодные уличные фонари. Деревянный пол хозяйка превратила в колышущееся под дуновением ветра зеленое море травы с желтыми пятнышками одуванчиков и белыми островками клевера.
