– А это будет рационально?
– Пожалуй, – сказал Сварог. – Я обдумал. Графиня, к которой мы едем, особа при дворе влиятельная. Из ее особняка нас согласно здешним законам смогут извлечь только по «золотому листу», именем короля. И заниматься нами будет личная королевская полиция. А у нас найдется чем расположить к себе короля…
– Если прикажешь, я его расположу к нам очень быстро. Нас учили…
– Молчать, – сказал Сварог. – Тебе известно, что такое ревность?
– Но какое отношение это имеет к работе? – искренне удивилась Мара.
Сварог мысленно плюнул и промолчал.
Таможенное дело здесь пребывало отнюдь не в зачаточном состоянии и было поставлено на совесть. Причал оказался обнесен солидной решеткой в два человеческих роста, и покинуть его можно, только пройдя через низенький и длинный кирпичный домик (и у домика, и по ту сторону решетки там и сям прохаживались стражники в темно-бордовом, выглядевшие отнюдь не лопухами). Сварог не без грусти вспомнил патриархальные обычаи харланской столицы. Здесь была более цивилизованная страна – следовательно, взятки брали не в пример изящнее и культурнее, хорошо еще, что дворян первыми пропускали в таможню. Внутри домик был разгорожен вдоль кованой решеткой в половину человеческого роста, перемежавшейся десятком широких столов, за которыми восседали чиновники в темно-зеленых вицмундирах таможенного департамента, судя по знакам различия – мелкая сошка.
– Пустяки, – тихо сказала Мара, наморщив нос. – Если что, хватай твой любимый топор и иди первым, я прикрываю…
Сварог положил перед пожилым узколицым чиновником свою подорожную. Тот внимательно прочитал ее, потом еще раз, гораздо медленнее, уставился в потолок, перевел желчный взгляд на Сварога:
– Так… Барон Готар – это вы и есть, надо полагать?
– Да уж надо полагать, – сказал Сварог.
– Где же это у нас Готар?
– В Пограничье, – сказал Сварог, чуть насторожившись.
Чиновник задумчиво уставился в потолок:
– Слышал что-то такое, как же… Ни суверена, ни порядка, ни надлежащей администрации… Весело живете?
– Как посмотреть, – сказал Сварог. – С утра всякую шваль вешаем, не одних только канцелярских крыс, хотя, если придет такая потребность, любую чернильную душу с Конопляной Тетушкой повенчаем и слез лить не станем…
Стоявший за спиной чиновника стражник откровенно заржал.
Чиновник поджал губы, с ног до головы оглядел Мару:
– Дочка?
– Племянница, – сказал Сварог.
– Понятно. Троюродная, надо полагать? Или родство еще более дальнее? Что ничуть на теплоту тесных родственных отношений не влияет, вовсе даже, я бы сказал, наоборот…
