- Это было никому не нужно и просто подло, что ты тогда на меня нажаловался.
Он говорил с раздражающей кротостью, но Оскар знал, что за ней таится лютая злоба.
Весь вечер Гансйорг ради него распинался, а теперь вдруг ни с того ни с сего вспомнил их старые счеты и пристает к нему с глупостями. В общем очень странно. Хотя так бывало уже не раз.
Оскар мог бы многое возразить Гансйоргу. Но ведь тот как-никак устроил ему встречу с фюрером, и Оскар сдержался.
- Вот уж нашел, о чем вспоминать, - сказал он, - с тобою я ссориться не собираюсь. Я слишком тебе благодарен. Сегодняшний вечер для меня знаменателен.
Светлые глаза Ганса горели в полумраке, они казались Оскару волчьими.
- Я поведу тебя на такие вечера, мой милый, которые будут для тебя еще во много раз более знаменательны, - ответил он. - И не собираюсь мстить тебе за то, что ты тогда наябедничал. Я отплачу тебе добром за зло. Но сейчас я слишком устал и не могу вдаваться в подробности. Мы поговорим, когда оба отдохнем. - И опять обратил на Оскара огоньки своих волчьих глаз; а тот не мог понять, что в этих глазах - нежность или насмешка.
Несколько дней спустя, когда они снова сидели в номере гостиницы, Ганс вернулся к этим намекам. Настало время, заявил он, поговорить о будущем Оскара. Он закурил сигарету, уселся поудобнее и предложил брату подробно рассказать о своем положении.
Оскару очень метала стоявшая посреди комнаты раскрытая элегантная картонная коробка с принадлежностями мужского туалета - рубашками, носками, галстуками; у Гансйорга теперь завелись деньги, и эту объемистую картонку ему, должно быть, только что доставили из магазина. Оскар выразительно посмотрел на нее, но Гансйорг не двинулся с места, а Оскару не хотелось омрачать разговор, настаивая на том, чтобы Ганс убрал ее. Поэтому он все же начал, не обращая внимания на мешавшую ему коробку.
Он рассказал о предложениях фокусника Пранера, по прозванию Калиостро, и о том, как упорно от них отказывался. Сообщил о договоре, который с ним намерен был заключить профессор Гравличек, и не забыл подчеркнуть, что Тиршенройтша ради этого договора отдала за бесценок своего "Философа", столь дорогого ее сердцу.
- Ну что ж, эта дама не скупится - оплачивает запоздалую весну любви, заметил Гансйорг.
- Я очень просил бы тебя, - ответил с обычным высокомерием Оскар, воздержаться от подобных шуток по адресу Анны Тиршенройт.
Гансйорг миролюбиво пояснил:
- Моя шутка имеет только одну цель: чтобы ты не попал в лапы сомнительной компании ученых-педантов, и притом за какие-то две с половиной сотни марок.
