Никто не знал, как я и думала. После смерти теряешь не только душу, человеческие черты и эмоции — прекращают действие все документы, договоры и клятвы. В этом есть и положительная сторона, так что никто не спешит вводить паспортную систему для умертвий, но сейчас эта вольность грозила обратиться катастрофой. Я уже чувствовала, как расползаются щупальца причинно-следственных связей, одни узлы возникают, другие распускаются, и реальность, как огромная неповоротливая фура, медленно кренится на бок, забирая в сторону, от выбранного и одобренного Кланом маршрута.
— Клан недоволен, Василина! — уже слышала я безразличный бестелесный и безликий голос.
— Да-да, я догадываюсь. Непредвиденные обстоятельства, потребуется время…
— Клан не любит непредвиденных обстоятельств… — о да, это верно! Клан их просто терпеть не может. Настолько, что вряд ли сможет отказаться от моих услуг. А для поиска и воспитания новой провидицы у них не будет времени — события в скором времени понесутся так, что у некоторых просто в глазах замелькает!
В конце концов, среди подсобных рабочих нашелся какой-то гуль, который, «возможно, знает кого-то, кто сможет сказать, где живет один знакомый Гриды, так вот он…» Я без всякого пров’идения пообещала ему самую страшную смерть, если он не станет активнее шевелить своими тухлыми извилинами, и тогда дело сдвинулось. Но даже еще не добравшись до места, я уже поняла, что многое в мире сдвинулось так, что ни злоба Клана, ни все мое мастерство не вернет нас на выглаженную дорожку. Оставалась еще тоненькая ниточка, удержав которую, я могла надеяться, по крайней мере, не позволить будущему превратиться в полнейший хаос. И ради этого исчезающего шанса я махнула рукой на свой статус, и взялась сама махать на своих двоих — крыльях, разумеется,[1] — проигнорировав возражения Кристи.
Найдя наконец дом, в котором поселилась Грида, я получила еще один повод порадоваться проявленной твердости. Свежеобращенное умертвие — если только оно не обзавелось заранее чьей-нибудь поддержкой — могло позволить себе поселиться лишь в одном районе, прозванном всеми в городе Тьмой Египетской. Эти кварталы полуразвалившихся, давным-давно покинутых людьми трущоб стали своеобразным гетто, где оседали те, кто переступили грань, но не нашли покоя по ту сторону. Все, за небольшим исключением, начинали здесь, но лишь очень немногим удавалось вырваться на простор полноценной жизни после смерти. Так что в Тьме скапливались самые зловонные (и в буквальном смысле!) отбросы немертвого общества, и человек, взбреди ему в голову прогуляться здесь, не имел ни малейшего шанса на благополучное возвращение. Зато все — на страшную и часто отнюдь не быструю смерть. Даже в моей компании Кристи не была бы в безопасности.
