– Как живот?
В устах Бейнса это звучало почти как трогательная забота о моем здоровье.
– Лучше, – ответила я. – Думаю, что…
– Мы хотим еще раз прокрутить дело Фуллера, – прервала меня Либби, мило улыбаясь.
Я не могла скрыть своего удивления.
– Зачем, черт побери? Есть что-то новенькое?
– Кое-что. Опухоль мозга, которая плавает в пробирке с наклейкой «Вещественное доказательство А».
Бейнс нахмурился:
– Ты, наверное, знаешь, Фуллер с тех пор, как очнулся после операции, утверждает, что у него амнезия. Говорит, что об убийствах ничего не помнит.
Либби встала и подошла к окну.
– И пока что наши психологи не могут его расколоть.
Я скрестила руки на груди.
– Выходит, виной всех этих убийств была опухоль мозга?
Либби продолжала смотреть в окно.
– Именно такую версию выдвигают его адвокаты. Опухоль находилась в лобной доле мозга, отвечающей за неадекватное поведение. Она управляет эмоциями, осознанием личности, дифференциацией между правильным и неправильным. Эксперты просто из кожи вон лезут, объясняя присяжным, как такая опухоль радикально изменяет личность человека. Адвокаты Фуллера, конечно, ухватились за это и собираются доказать его невменяемость во время преступлений. Во мне продолжал нарастать гнев.
– Если его признают невменяемым, то все равно посадят, так?
– Нет. Если они докажут, что во время совершения преступлений он был невменяем и это состояние было вызвано опухолью, то он свободный человек. Нет опухоли – нет невменяемости. И ублюдок просто уйдет от возмездия.
– Боже!
Бейнс пристально посмотрел на меня:
– Ты полностью готова к работе, Джек?
Я не думала, что полностью готова, но чувствовала – что-то назревает, и потому согласно кивнула.
– Хорошо, – продолжил Бейнс. – Я хочу, чтобы ты с ним поговорила.
– С Фуллером? Зачем?
– Если он во всем сознается – замечательно. Но мне интересно узнать твое мнение – придуривается он или нет.
– Если он притворяется, мы получше спланируем наши дальнейшие действия, – добавила Либби.
– Подозревается, что он лжет?
– Хорошо, если бы было так. – Либби отошла от окна и села на место. – Но мы просто не знаем. Его опрашивали больше дюжины человек: психологи, адвокаты, полицейские, доктора. Пока что неколебим.
– Проверяли на детекторе лжи?
– Однажды. У них. Ничего не вышло. Еще одна проверка назначена на завтра, ее будет проводить один из наших специалистов.
Немного подумав, я спросила:
– Почему я? – Моя работа – арестовывать преступников. Допрашивать их – для этого есть более подготовленные специалисты.
