— Что вы, братец мой, видели, когда мы мимо вокзала проезжали? — вдруг спросил Смыков у Зяблика.
— Паровоз вроде стоял под парами, — подумав немного, ответил тот.
— Правильно, — кивнул Смыков. — А что вы сейчас слышите?
— Паровозный гудок, что ли… — Зяблик прислушался.
— И мне так кажется, — подтвердил Цыпф.
— Не кажется, а точно. Состав в нашу сторону идет.
— Ну и что?
— А то, что железная дорога недалеко от миссии проходит. Если без остановок поедем, за полчаса доберемся.
Пассажиры драндулета переглянулись и, ни слова не говоря, принялись толкать его к переезду. Когда машина перегородила железнодорожное полотно, Смыков не поленился приложиться ухом к рельсу.
— Уже близко, — сказал он. — Народ на толкучку в Лимпопо едет. То, что нам нужно.
Впрочем, даже куда менее изощренный слух Зяблика уже явственно улавливал частые и натужные паровозные гудки (наверное, машинист распугивал пасшийся близ дороги одичавший скот), а над ближайшим лесом появился султан грязно-серого дыма.
— На дровах идет, — сказал Зяблик.
— На березовых, — уточнил Смыков.
— На сырых, — в тон им добавил Цыпф.
— У-у, шулмас-арба! — недовольно проворчал Толгай, не уважавший паровозы еще в большей степени, чем автомобили. — Чертова телега…
Показался локомотив, мерно и энергично пыхтевший трубой. Он был похож на голову огнедышащего змея, за которой неспешно и величаво — сегмент за сегментом
— выползает из леса бесконечное туловище, облепленное людьми, как голодными пиявками. Пассажиры торчали в окнах вагонов, сидели на крыше, висели на подножках.
Завидев на своем пути препятствие, железная змея зло и требовательно взвыла. Спустя минуту заскрежетали тормоза и засвистел стравливаемый пар. На платформе, прицепленной впереди локомотива и обложенной по бортам мешками с песком, засуетились люди. Зяблику пришлось последовать примеру своих приятелей
— спрятаться за борт драндулета.
— Вот резанут сейчас из пулемета, и свидимся мы с доном Эстебаном только на том свете, — с тоской сказал он. — А там вино не подают.
— Вам бы, братец вы мой, все вино пить… Лучше голову не высовывать, — посоветовал ему Смыков.
— Как же не высовывать, если эта махина скоро нас подомнет!
Действительно, поезд хоть и терял скорость, но от переезда был уже недалеко — в промежутках между тревожными гудками с платформы даже мат доносился. И все же драндулет он не раздавил, а только ткнул его в бок штырем автосцепки. Локомотив замер, окутавшись облаком пара, а по всему составу от головы в хвост прокатился лязг наползающих друг на друга вагонов.
