— Засунь ты это писание себе в задницу…
— Чует моя душенька, скоро конец нашим срокам.
— Дождешься, как же…
— То, братья, конец миру многогрешному. Горе, горе живущим на земле.
— Да хрен с ним, с миром. Нашел о чем убиваться. Зато гульнем напоследок. Я нашу бухгалтершу обязательно отдеру. Жизни за это не пожалею.
— Не бухгалтершу тебе суждено узреть, нечестивец, а блудницу вавилонскую, восседающую на багряном звере.
К Зяблику подсел его сокамерник Федя Лишай. Пару лет назад совсем в другой зоне он спас Зяблику жизнь, буквально за шиворот выдернув его из ямы с еще не остывшим аглопоритом.
Они побратались в тот же день — выпили бутылку коньяка (за хорошие деньги в зоне можно было достать все — хоть бабу, хоть пистолет), а в последнюю рюмку каждый добавил по капле своей крови. Лишай числился деловым, да еще идейным. В своих рассуждениях он напирал на то, что люди потомки не Адамовы, а Каиновы, ведь, как известно, Ева зачала его от сатаны, принявшего на тот момент образ змея-искусителя. Отсюда следовало, что преступная жизнь как раз и является для человека нормой, а те, кто чурается убийств и разбоя, — выродки. Являвший собой ярчайший образчик семени Каинова, Лишай никогда не был особо симпатичен Зяблику, но собачиться с побратимом не полагалось.
— Ты-то сам что про это думаешь? — спросил Лишай.
— Лучше у замполита поинтересуйся. Он все про все знает, а я человек темный, — неохотно ответил Зяблик, не настроенный на обмен мнениями.
— Электричества нет, — начал загибать пальцы Лишай. — Воды тоже. В городе паника. Охрана в экстазе. К чему бы это?
— К аварийным работам. На подстанции трансформатор полетел или магистральный кабель загнулся. А нет электричества — и насосы воду качать не будут.
— Черт с ним, с электричеством. Ты лучше скажи, почему вторые сутки ночь не наступает?
— Ты, когда в Воркуте сидел, разве на белые ночи не насмотрелся? Были случаи, когда их и южнее наблюдали. Даже в Подмосковье.
— В сентябре? Это ты загнул… — Лишай с сомнением покачал головой. — Нет, тут что-то похлеще. Прав Силкин, божий человек: конец этому миру.
— Тебе жалко его, что ли?
— Наоборот. Я в поповские бредни, конечно, не верю, но если власть небесная скопытилась, за ней и земная власть пойдет. Вот нам шанс и выгорает… Самим надо власть брать. Поддержишь, если что?
— Не знаю, — ответил Зяблик. — Так сразу и не скажешь… Надо бы разобраться, что к чему. Да и как, интересно, вы собираетесь эту власть брать? Если по-сухому, я еще согласился бы.
