— Обыкновенный. Только очень твердый. Как камень. Если бы захотел, из меня лепешку мог бы сделать.
— Какого-нибудь особенного запаха вы не ощущали?
— Нет.
— Звуки он издавал?
— Нет.
— Что — не дышал даже?
— Дышал, наверное. Но я как-то не прислушивалась.
— А сердце как билось?
— Не помню. Я очень испугалась. Они вошли, сняли с меня всю одежду, будто… с колбаски шкурку стянули, а потом покрыли этой попоной.
— Где все это происходило?
— Здесь. На полу.
— Вы убирали потом?
— Да. И полы помыла.
— Ничего примечательного не нашли?
— Нет.
— Эта женщина — врач, — Смыков кивнул на Верку. — Она должна осмотреть вас.
— Вы-то хоть выйдите отсюда, — взмолилась Шансонетка.
— Ага, стыдно теперь! — ухмыльнулся Зяблик. — А когда они тебя по полу валяли, не стыдилась?
— А вы меня защитили? Прогнали их? — девушка вскинула заплаканное лицо. — Сейчас-то вы все смелые…
— Пошли, — Смыков взял Зяблика под локоть. — Покурим.
На кухне Зяблик соорудил себе огромную самокрутку из целой горсти самосада и желтоватого клочка газетной бумаги (на вес золота шла нынче любая макулатура) и скрылся за вонючей дымовой завесой, а добросовестный Смыков принялся перетряхивать мусорное ведро. Вскоре к нему присоединился и Зяблик, обшаривший давно не топившийся самодельный очаг и посеявший тем самым страшную панику среди тараканов, глянцевато-черных и невиданно здоровенных, давно сживших со света своих рыжих собратьев — прусаков.
После того как на кухню, на ходу застегивая свой чемоданчик, явилась Верка, мужчины переместились в зал — переворачивать половики, отодвигать от стен мебель, ножами ковыряться в щелях. При этом была разбита стеклянная салатница и сломана ножка у тумбочки. Единственной же добычей оказалась бутылка самогона, спрятанная в побитом молью валенке.
— Ага, — зловеще констатировал Зяблик. — Продукты питания на бимбер переводишь? Ряху разъела! А люди кругом с голодухи дохнут!
— Да вы сами тоже вроде от ветра не качаетесь! — дерзко ответила осмелевшая хозяйка. — А бутылка бабушкина. Она на самогонке лекарственные травы настаивает.
— Побудьте пока здесь, — сказал Смыков и, поманив Зяблика пальцем, направился на кухню.
— Ну, как успехи, зайчики? — спросила Верка, мусолившая оставшийся от Зяблика бычок.
— Пустое дело, — махнул рукой Зяблик. — Локш потянули.
— Что? — переспросила она.
— Осечка, говорю. Дырка от бублика.
— И у меня ничего. Никаких признаков беременности, — сказала Верка, выкладывая на кухонный столик все, что полагалось Зяблику за сутки дежурства в засаде: нитку вяленой, сочившейся жиром саранчи, половинку черствой лепешки и кусок желтоватого неочищенного сахара.
