- Смотри, - на столике у кровати зеркальце. Она небрежно схватила его и села так, чтобы в нем отражались и она, и сын. - Смотри, как я сделала, - она улыбалась, глядя на его хмурое лицо. - Теперь мы с тобой так похожи!
Она сидела на его постели, смотрелась в его зеркало.
- Теперь у меня тоже светлые волосы! - ей, кажется, пришлось вылить на себя литр осветлителя, чтобы превратить темно-каштановые кудри в бесцветные и безжизненные патлы, свисающие жидкими сосульками. - И лежат так же!
Сын молчал.
- И щеки, видишь? И лоб, - чтобы скрыть румянец и придать коже нездоровый желтый оттенок, пришлось приложить массу усилий. И она до сих пор с ужасом вспоминала, что намазывала себе на лицо, чтобы ее здоровая ровная кожа покрылась пятнами и стала шелушиться.
- Мы теперь так похожи, - остальное - лишь несколько косметических штрихов. Форма носа, уголки глаз и губ, веки. - Правда славно? Теперь, каждый раз, когда я буду смотреться в зеркало, я буду думать о тебе. И стану любить тебя в два раза сильнее!
По прежнему безмолвно, с непроницаемым лицом, сын вырвался из ее объятий и, мгновенно выбравшись из-под одеяла, выскочил из комнаты. Она же осталась сидеть на кровати, с улыбкой укачивая в руках зеркало. Ты ведь так гордишься своей внешностью, сынок. Смотри, что я сделала для тебя!
На кухне задыхающийся от злобы сын остановился и сжал кулаки:
- Ты не станешь больше любить меня! Ты будешь смотреть теперь только на себя! - его взгляд упал на лежащий на столе нож. - Подожди, мама, не убегай! - пробормотал он, протягивая руку.
- Что ты, сынок, куда же я побегу от тебя, - с улыбкой прошептала в комнате мать.
Сегодня многие спрашивают, что подтолкнуло меня к столь глубокому изучению темы души, жизни и Смерти, ставшему причиной многих коренных изменений современного нам мира. Должна заметить, что это не такой простой вопрос, как кажется иногда задающим его, но не столь сложный, как показалось мне поначалу, когда я первый раз попыталась обстоятельно на него ответить.
Начинался этот экскурс в темы, непривычные и, признаться, неприятные для существа, подобного мне, достаточно легкомысленно, и тогда ни я, ни приглашенная мной для небольшой консультации и поддержки Кристи Сташефска, не могли предполагать, чем он для нас закончится. Некоторые необоснованно обвиняют меня в том, что я стараюсь «присвоить себе все лавры», преуменьшая ее роль в общей нашей работе. Это тем более несправедливо, что госпожа Сташефска - к великому моему огорчению, недавно почившая в почетном для человека возрасте девяноста трех лет (до конца сохранив, должна заметить, свой острый ум и необычное чувство юмора, не изменявшие ей никогда!) - все время, что мы были знакомы, оставалась моей хорошей подругой, и я никогда не пропускала случая отдать должное ее трудолюбию и, главное, художественному вкусу.
