Manuscriptum | страница 23



Мы бороздим земли просторы, наш мир абсурдами согрет. Который раз свернули горы, а толку нет, один лишь вред.

Но по дороге реализма шагает бодро наш народ от пессимизма к оптимизму, а может быть, наоборот.

1996

--------------------------------------------------------------------------

Одинокий мечтатель

Слова утопают в пространстве, в бессилье от слез и от смеха, виновные в непостоянстве и сгинет в безмолвие эхо.

Пусть мысли сомнением дышат, но истину в муках рождают. Тебя здесь никто не услышит, тебя здесь никто не узнает.

И пусть кров твой полуразрушен, и не был богат и престижен, но здесь твой покой не нарушен и словом никто не унижен.

Фортуной ты не избалован, но сердцем и духом возвышен, пусть был одиночеством скован, свободой зато не обижен.

1995

--------------------------------------------------------------------------

Апатия

Когда немая пустота невыносимо душу гложет, молюсь... быть может, Бог поможет? Крещен, но не ношу креста.

Пути не зная своего, я слепо верю, что сумею достичь того, что не имею, и выжать все из ничего.

Мне равнодушие - щитом. И больше не хранит сознанье любовь и разочарованье теперь уже не важно в чем.

Мечтой останется мечта и о любви пустые мифы и страстные для нимфы рифмы вдруг превратятся в холод льда.

И в сердце каменном - запрет безумным чувствам запоздалым, и не стремлюсь я к идеалам, и совершенства в мире нет.

1996

--------------------------------------------------------------------------

Обыденность

Над морем смятенье царит, спокойствие дышит обманом, невинный принявшее вид, прикинувшись полным болваном.

Чу! Мышка попалась в капкан, воркуют на крыше голубки и курит завод-великан бетонно-кирпичные трубки.

Доносы строчат стукачи, на внука ворчит дед сердито, девица рыдает в ночи: Разбито сердечко! Разбито!

Кого-то сажают на трон, кому-то поют анафему, и я, в чью-то лиру влюблен, лелею изящную тему.

1990

--------------------------------------------------------------------------

Я нарушаю

Вторгаясь в мир беспечный твой, я ненависть к себе рождаю, с прямолинейной простотой свой грех невинностью считаю. Тем, что кому-то верен я и что кому-то изменяю, в потоках правды и вранья, я все законы нарушаю, которые лелеешь ты, но мне они совсем чужды.

Себя не в силах обуздать, я зла оковы разрушаю, и силясь доброе понять, чужую боль в себя впитаю, презрев все то, что наяву, в далеких облаках витаю, тем, что родился и живу, уже, уже я нарушаю всех истин призрачный мираж, все то, чем болен разум наш.