Теперь - одни воспоминанья.
На голове полным-полно волос седых, похоже, тайный заговор природы. Понять пытаясь непонятных молодых, вздыхаем:
То ли дело в наши годы!
"Скрипим", походкой тяжкою пыхтя, и боли в сердце вряд ли успокоим, ворчим и ноем, будто малое дитя, но все же мы пока чего-то стоим!
1985
ЛЕТНИЕ НОЧИ
Земля от зноя отдыхала, неясными казались тени и нежно ночь благоухала пьянящим запахом сирени.
Жара угасла, все спокойно и дело не дошло до пепла, и функцию свою исполня, за горизонт убралось пекло.
Что ж, время спать. Что нам приснится? С годами нам покой дороже. А где-то молодость резвится, ночная тьма - друг молодежи.
Мне болью - время скоротечность! Я помню вас, шальные ночи, и нашу юную беспечность, и ясные девичьи очи.
И целью были мы единой, рука в руке, неразлучимы. О, ночи с тайной сердцу милой, как вы любимы, как вы мнимы!
Улягутся ночные страсти и новый день взойдет зарею, и снова будет все во власти тридцатиградусного зноя.
1995
О СМЕШЕНИИ КРОВЕЙ
Мне - что японцы, что чухонцы, не понимаю никого, нам всем едино светит солнце и нет важнее ничего.
Мчит homo sapiens сугубый в цивилизованную сеть, но я - всего лишь варвар грубый и ближний мой сосед - медведь.
Открыть бы третий глаз незрячий и жизнь понятней бы была. Всем надо счастья и удачи, всем смерть страшна и жизнь мила.
Расисты видят преступленье в смешеньи расовых кровей, от этой практики (их мненье) народ становится слабей.
И нам генетики ухабы уже не сгладить, хоть убей! По мне - что чукчи, что арабы, по мне - что немец, что еврей.
1995
ДЕРЖАВНАЯ СИЛА
Державная сила - на страже закона, но к власти сильна ее страсть. Когда с эшафота слетает корона, то значит, слаба ее власть.
Наследник, свой срок ожидая в утробе, дерзал материнский приют и низкий поклон августейшей особе лакеи с вельможами шлют.
Величество, полон и сил, и отваги, пред подданными предстает, он будет указы кропать на бумаге, его стезя власти зовет.
Он власти рычаг повернул слишком круто и зыбнет державная твердь, в народе растут недовольство и смута, в стране - беспорядки и смерть.
1991
В МЕТРО
В час, когда безумный город в многочисленное стадо превращался и рассудок испарялся весь куда-то, в час, когда устало кисли неотчетливые мысли и за горизонт светило направлялося уныло, в этот час, обыкновенно, в глубину подземных сводов набивалась масса плоти, именуемой народом. Вяло ликовали тени сброшен свет дневной с престола! И ребристые ступени исчезали в дебрях пола, монотонно и уныло, в безмятежности покорной, мерно двигались перила лентой безысходно черной
