— А кто понимает, кто? Один идиот позвонил и того спугнул!
Неделю телефон молчал. Юра начал нервничать, чуя недоброе.
Он орал на жену, когда та куда‑то звонила:
— Не занимай телефон! Люди дозвониться не могут!
Через две недели Юра скинул тысячу долларов и приписал: «Доберман‑мореход (людоед)». Последовало семь звонков. Людям импонировал «людоед», но смущала необычность породы. Всем хотелось иметь дома убийцу попроще.
Бунькин кричал в трубку:
— Их папа Колумб! Эта собака открыла Америку! Если бы не она, ничего бы не было бы: ни Америки, ни Клинтона, ни тебя, козел!
Юра бодрился, но мысль о том, что опять влип, червяком копошилась в мозгу, доводя до мигрени.
Головную боль снимали только ни о чем не подозревавшие щенки. С одной стороны, забавы щенков хоть на время заслоняли сумрак реальности, а с другой стороны, пять непроданных щенков, разоривших семью, напоминали о тщетности попыток выжить в этой стране. Юра то с любовью гладил щенков, то с ненавистью пинал.
У Ирины помимо век начала дергаться еще и щека.
Бунькин по вечерам стал уходить со щенком за пазухой и предлагал прохожим собаку, мгновенно снижая цену, переходя с долларов на рубли, опускаясь до символических цифр. Собиралась толпа. И дети и взрослые тянули руки к симпатяге, на лицах проступало человеческое, но, вздохнув, прохожие отходили. Еще один рот в доме никто себе позволить не мог.
Первый щенок, однако, принес полмиллиона рублей. На рынке дерганый парень предлагал желающим урвать счастье в наперстки. Старинная забава, ловкость рук и сплошное мошенничество. Бунькин завороженно смотрел, как парень у всех на глазах обирает людей за их деньги.
— Мужик, рискни, по глазам вижу, везучий. Ставлю пятьдесят тысяч, угадаешь — твои.
Юра знал, что обманут, но деньги были очень нужны. Он зажмурился и угадал. Угадал и второй раз, и третий. Через пять минут карманы были набиты деньгами.
Тут парень сказал:
— Ставим по полмиллиона! Угадаешь — твое! Не угадаешь — извини!
Бунькин собрал волю в кулак, сосредоточился и не угадал.
— Извини.
— Держи, — Бунькин протянул щенка, — доберман‑мореход. Продавал по миллиону. Сдачи не надо!
Пока наперсточник тупо смотрел на щенка, Бунькин смылся.
Дома Юра вывалил мятые деньги на стол:
— Одного пристроил!
Ирины щеки впервые за последнее время порозовели.
Второго щенка Бунькин всучил ночью в парадной под угрозой ножа пьяному за сто тысяч. Больше у мужика не было.
Третьего Юра подкинул в открытое окно на минуту оставленной «вольвы».
