Петр Сергеевич расхохотался, пыхнул трубочкой, раскрыл Байрона и начал читать. Проглотив три страницы, сообразил, что читал по‑английски! Хотя и не знал языка! Значит, знал! Просто создайте человеку условия, где он все хорошее вспомнит. А для этого надо, чтобы он все плохое забыл. Вот и вышло, что человеку для счастья нужен камин.
Голицыну удалось кайфануть минут двадцать. Дым, заблудившись в развалинах дымоходов, вылез на лестницу и начал клубами спускаться вниз.
Захлопали двери, соседи забегали, раздувая ноздри, как гончие псы: «Горим, горим, горим!» Взяв след, по запаху вышли на квартиру Голицына и забарабанили в дверь.
Петр Сергеевич открыл и, не выпуская изо рта трубку, вежливо спросил: «Хау ду ю ду?» В ответ ему дали по голове, ворвались в комнату, где безмятежно трещали дровишки в камине.
Кто‑то плеснул ведерко воды, огонь обиженно зашипел, завоняло удушливо гарью, и все успокоились.
— Понятно! — радостно потер руки Тутышкин из двадцать второй. — Поджигает памятник архитектуры без особого на то разрешения! Пять лет строгого режима, считайте, уже имеем! Да еще, я вижу, плита с кладбища? Замечательно! Осквернение могил без соответствующего разрешения горисполкома! Приплюсуйте еще пару лет! Захотелось последние дни провести в тюрьме! Понимаю. Ну что ж, мы поможем!
— Да что я такого противозаконного сделал? — шептал Петр Сергеевич, ощупывая голову. — Хотел посидеть сам с собой у камина! Неужели нельзя?
— Значит, так, — улыбнулся Тутышкин. — Стену заделать, чтобы камином тут и не пахло. Плиту в течение суток вернуть покойному! И скажите спасибо, что не сдали в милицию, как положено!
Пришлось Петру Сергеевичу звонить гробовщику‑облицовщику. Тот долго смеялся, но все‑таки согласился увезти плиту на ее законное место.
Голицын поехал вместе с плитой, которая стала ему дорога как память о любимом камине.
Могила Голицына давно никем не посещалась, заросла, валялись доски, банки, мусор. Печальное зрелище.
Голицын навел на могилке порядок, привел в божий вид. Убрал мусор, песочку подсыпал, оградкой обнес, серебрянкой покрасил. Сделал скамеечку. Посадил цветы. Славное местечко получилось. На кладбище тишина, воздух чистый, живых людей нет!
Петр Сергеевич приходил на могилку, садился на скамеечку и чувствовал, что вокруг все свои. Спасибо князю Голицыну! Оставил в наследство кусочек земли два метра на полтора. И Жоржик, обходя владения, держался так гордо, будто голубая княжеская кровь текла если не в нем, то где‑то рядом.
