В ночь с зеленого на четверг жутко чешутся руки.
Утром бегу, не позавтракав, цепляя очки с дальнозоркими стеклами, чтобы определить фронт работ... Подробно видишь линию фронта. Руки перестают чесаться, начинают дрожать. Оказывается, многое сделано до тебя, и ты видишь как.
Ну почему никак не увидишь все таким, как хочется!
Чтобы совпало, надеваю розовые очки. Надеваю в пятницу.
Пятница — жизнь в розовом цвете.
Ах, эта розовая действительность! В ванной не налюбуешься на розовое упругое тело. Надеваешь розовые носки с розовой дырочкой. Жена орет, а глаза у самой добрые, розовые.
По телевизору новости одна другой розовее. Доллар не отличишь от рубля, оба розовые. Кого‑то завалило розовым снегом. Не жизнь — сказка!
И суббота! Летишь в очках с простыми стеклами, надеясь, что дело вовсе не в стеклах! И спотыкаешься обо все нерозовое, столько его кругом! В парадной куча нерозовая. Рожи у всех небритые, злые. Глаза жены накрашены — точь‑в‑точь тараканы. В углу тараканы шевелятся, как глаза жены.
Зажмурившись, жду воскресного вечера. Надеваю выходную оправу без стекол, чтобы не выбили. Иду в ресторан. Там смело мешаю цвета и вроде все приобретает желаный цвет, правда, затрудняюсь назвать, какой именно...
Кто дал по голове, не разглядел. Хорошо, что в оправе не было стекол...
В понедельник надеваю оправу с черными стеклами, чтобы после вчерашнего меня никто не видел. Мрак полный.
Но я знаю: дома лежат синие очки!
Супруги Карпухины дружно зевали у телевизора, поглаживая белую пуделиху по кличке Шалава, которая, наевшись, разлеглась на диване, дурея от прикосновения любящих рук.
Пальцы супругов повстречались в кудряшках шерсти, но, задумавшись о своем, они не сразу сообразили, что гладят не пуделиху, а пальцы друг друга. Карпухины разом вздрогнули. Вадим наклонился к жене и, стиснув зубы, сделал громкий чмок в шею. Лида взъерошила редкие волосы на голове мужа, положила руку ему на колено. Оба тоскливо посмотрели в сторону спальни.
«Придется заняться любовью, — подумал Вадим. — Пишут, без этого у женщин характер портится, баба стервенеет».
«Бедняга! — вздохнула Лида. — Месяц без женщины. Говорят, мужики на стену лезут от воздержания. А мой пока по полу ходит».
— Пошли, дорогой, в кроватку! — Лида, вздохнув, направилась в ванную.
Вадим лег в постель и зевнул так, что скрипнула челюсть: «Завтра день сумасшедший! Выспаться бы! Ну ничего, зато потом месяц свободен!» Он высморкался:
— Иди ко мне, королева! Я весь дрожу!
