— А железная дорога у вас есть? — спросил черноглазый через переводчицу.
— Железная дорога? — Муханова на секунду задумалась и, словно отвечая по английскому текст «Моя семья», протарахтела: — У меня есть железная дорога. У меня есть брат и сестра. Мы живем в пятикомнатной квартире с лужайкой. Имеем гараж и машину. По воскресеньям имеем традиционный пудинг со взбитыми сливками. И на машине отправляемся за город, где имеем уик‑энд!
— А у тебя есть железная дорога? — спросил назойливый черноглазый у Носова.
Носов чуть не проболтался, что у него есть настоящая железная дорога под окном и все время кажется, что паровоз вот‑вот влетит в дверь! Но, взяв себя в руки, он четко повторил все, что говорила Муханова. Только вместо «взбитые» сливки он сказал «избитые», а упомянув про традиционный пудинг, поморщился, вспомнив, как отец в воскресенье, приняв «традиционный пудинг», гонялся за матерью с утюгом...
Оказалось, что еще у четверых опрошенных есть железная дорога, пятикомнатная квартира, воскресный пудинг, машина, брат, сестра и уик‑энд.
Этот черноглазый, «зануда такая», еще спросил: «У вас на всех один отец?»
— Отцы у нас разные, жизнь одинаковая! — гордо сказала Муханова.
— Ну, нам, наверно, пора! — сказала Ниночка, переступая с ноги на ногу, чуя близкое окончание визита. — Нам сегодня еще в башкирское посольство!
— А я останусь! — сказал Сигаев, радостно целясь в товарищей из пистолета.
— Как «останусь»?! — воскликнула Ниночка, представляя лицо директрисы, когда та узнает, что Сигаев остался за границей.
— А что такого? — сказал Сигаев. — Поиграю и приду!
— Смотри, доиграешься! — сказала Муханова. — Мы бы все с удовольствием остались, но нам надо подстригать лужайки у дома, пока не поздно! Сереженька, дай пистолетик!
Муханова схватила кисть сигаевской руки и стала ее выкручивать. Сигаев рванул пистолет на себя, и грянул выстрел.
Резиновая пулька с присоской ударила в люстру, срезала белоснежный плафон, и тот лихо напялился на голову посла, который уже падишахом опустился на пол.
«Нарочно люстру над Сигаевым повесили, специально!» — бормотала Ниночка, разорвав блузку и силой пытаясь перевязать посла, а тот отбивался со словами: «Не стоит беспокоиться! Вот зараза!»
Кое‑как посла из плафона вынули, голову перебинтовали, пол подмели, потом долго жали друг другу руки и, наконец, выбрались из помещения вон. Ребята быстренько влезли в автобус и оттуда с ужасом смотрели на посла с перевязанной головой. Он помахивал рукой и, морщась, приглашал приезжать еще.
