Мордехай Ривлин ожидал Габриеля. Толстенький бородатый ученый, говоривший на иврите с ярко выраженным бруклинским акцентом, Ривлин занимался не жертвами холокоста, а теми, кто сделал их жертвами, – немцами, обслуживавшими нацистскую машину смерти, и тысячами их пособников негерманского происхождения, которые добровольно и охотно принимали участие в величайшем в истории массовом истреблении людей. Ривлин работал платным консультантом Бюро специальных расследований министерства юстиции США, подбирая документальные доказательства вины обвиняемых нацистских военных преступников и ведя в Израиле поиски живых свидетелей. Когда Ривлин не сидел в архивах «Яд Вашема», его обычно можно было найти среди оставшихся в живых, где он выискивал тех, кто помнил.
Они с Габриелем побеседовали за кофе в столовой Центра. Версия событий, изложенных Габриелем, была тщательно сокращена, но так, чтобы ничего важного не было упущено при переводе. Габриель показал Ривлину все, что он сумел собрать в Австрии: папку из Государственного архива, фотографию, часы и кольцо. Когда Габриель обратил внимание Ривлина на надпись на внутренней стороне кольца, тот прочел ее и быстро поднял глаза на Габриеля.
– Поразительно, – шепотом произнес он.
– То есть?
– Мне надо подобрать кое-какие документы из архива. – Ривлин поднялся со стула. – Это займет некоторое время.
– Как долго?
Архивариус пожал плечами.
– Час, может быть, немного меньше. Вы когда-нибудь бывали в мемориале?
– Только когда учился в школе.
– Пойдите прогуляйтесь. – Ривлин похлопал Габриеля по плечу. – И возвращайтесь через час.
Произнеся это, он повернулся и исчез в хранилище.
Габриель прошел по узкому пешеходному мостику и двинулся дальше в прохладной тени сосен. Постоял немного возле Канделябры, затем медленно пошел по проспекту Праведных народов, названному так в благодарность тем, кто помогал евреям. В Зале Памяти он постоял перед вечным огнем, который горел среди черных базальтовых стен, на которых были выгравированы самые кошмарные названия в истории: Треблинка, Собибор, Майданек, Берген-Бельзен, Челмно, Аушвиц…
Рядом, в Зале Жертв, он побродил среди бесконечного множества ящиков, набитых свидетельствами о судьбе того или иного мученика: фамилия, место и дата рождения, имя родителей, местожительство, профессия, место смерти. С помощью гида Габриель нашел ящик со свидетельствами о его деде и бабушке – Викторе и Саре Франкель. Два листа бумаги были единственными им памятниками. Внизу каждой страницы стояло имя того, кто сообщил сведения о них: Айрин Аллон, мать Габриеля.
