Он вытащил из кармана рулон липкой ленты и нож с костяной ручкой, который всегда носил с собой. Не раз убеждался в его надежности. Нажмешь сбоку кнопку – выскочит лезвие, со щелчком встанет на место. Судя по опыту, не сломается, даже наткнувшись на кость. Заточен как бритва – в самом деле, в одной деловой поездке удалось вполне приемлемо им побриться.
– Думаю, нам больше нечего друг другу сказать.
– Прошу вас… послушайте… я могу…
Не желая ничего больше слушать, румын снова заклеил шкиперу рот.
Сорок минут спустя огни береговой линии Брайтона и Хоува еще виднелись, хотя то и дело скрывались за чернильно-черными волнами. На вполне достаточной глубине в сто пятьдесят футов Космеску, выкурив очередную сигарету, заглушил мотор, выключил навигационные огни. Подходящее место.
До сих пор не дает покоя позавчерашний телефонный звонок в казино с неопределенным, но угрожающим заявлением работодателя, будто он напортачил. Правда, напортачил. Преступил правило не привлекать посторонних без крайней необходимости. Надо было взять напрокат лодку и самому вывезти трупы. Четырехлетний ребенок запросто справился бы.
Впрочем, было основательное соображение – по крайней мере, казавшееся в тот момент основательным. Регулярно арендуя рыбацкую шхуну и самостоятельно уходя в море в холодные зимние месяцы, быстро навлечешь на себя подозрения. Все суда входят и выходят из гавани под наблюдением, но береговая охрана даже не взглянет на местного предпринимателя, которому позволено беспрепятственно брать на борт арендаторов.
Теперь, когда на него смотрели лишь звезды и молчаливые глаза владельца шхуны, он отодрал палубную обшивку, посветил фонариком на кингстоны, открыл один на пробу – из него мигом хлынула ледяная морская вода.
Космеску прошел на корму, развернул серое полотно купленной накануне надувной спасательной шлюпки, вытащил оттуда весло, кислородный баллон, бак с горючим, подвесной мотор «Ямаха». Через десять минут, вспотев от усилий, накачал лодочку и спустил на воду, прикрепив к шхуне. Она опасно запрыгала на волнах, но вес тела наверняка ее уравновесит.
Бурлившая в двух открытых кингстонах вода уже покрыла палубу, дошла Джиму Тауэрсу до подбородка. Похвалив себя за надетые резиновые сапоги, Космеску включил фонарик, посветил в глаза, которые отчаянно силились что-то сказать, выключил, когда вода начала заливать рот бывшего сыщика, оглядел горизонт. Кроме огней Брайтона и фосфоресценции на гребнях волн, полная тьма. Он прислушался к плеску воды о корпус шхуны, чувствуя, как «Скуби» погружается глубже, все слабее раскачивается под быстро прибывающим водяным балластом.
