– Ну, при нормальной печени должен быть около сорока пяти. Анализы, сданные месяц назад, показывали тысячу пятьдесят. Последние – три тысячи. Доктор Грэнджер весьма озабочен.
– Что это значит, Росс? – глухо прохрипела Линн. – Что означают такие высокие показатели?
Он взглянул на нее сочувственно, но твердо:
– Доктор Грэнджер подозревает осложнение желтухи. И энцефалопатию. Говоря на простом языке, организм отравлен токсинами. У нее ведь все чаще случаются галлюцинации?
Линн кивнула.
– В глазах туманится?
– Иногда.
– Зуд?
– С ума сводит.
– По правде сказать, Кейтлин больше не реагирует на лечение. У нее необратимый цирроз.
Чувствуя глубоко в душе темную тяжесть, Линн отвернулась к окну, мрачно глядя в стекло. На пожарную лестницу. На зимние скелеты деревьев. Все мертвое. Как и она сама внутри.
– Как Кейтлин сегодня? – спросил доктор.
– Ничего. Немножечко куксится. Жалуется на зуд. Почти всю ночь не спала, расчесывала руки и ноги. Говорит, моча очень темная. Живот вздут, что ее особенно бесит.
– Могу дать таблетки для выведения жидкости. – Доктор сделал пометку в карточке Кейтлин, и Линн вдруг преисполнилась негодования. Разве при этом достаточно записи в чертовой карточке? И почему он не пользуется компьютером?
– Росс… вы говорите о резком падении тромбоцитов… как… что… я хочу сказать, как это остановить? То есть повернуть обратно… Что произошло?
Доктор поднялся из-за стола, подошел к книжной полке от пола до потолка, вернулся с коричневым клинообразным предметом, расчистил на столе место, поставил.
– Вот как выглядит печень взрослого человека. У Кейтлин она чуточку меньше.
Линн посмотрела, как уже смотрела тысячу раз. Росс начал рисовать на странице блокнота нечто вроде многочисленных головок капусты-брокколи. Линн терпеливо слушала объяснения о работе желчных протоков, но, когда рисунок был закончен, узнала не больше того, что и так уже знала. Вдобавок сейчас ее интересовал всего один вопрос.
– Должен быть какой-то способ, – заявила она, но без полной уверенности. Словно поняла – словно они оба поняли, – что после шести лет возникавших и исчезавших надежд подошло, наконец, неизбежное.
– Боюсь, процесс необратимый. По мнению доктора Грэнджера, есть риск опоздать.
– Что это значит?
– Она не реагирует ни на какое лечение, других способов не существует.
– Должны быть! Диализ?..
– При почечной недостаточности – да, но не при печеночной. Эквивалента нет.
Доктор Хантер помолчал.
– Почему, Росс? – требовательно спросила Линн.
