В том же году умерла и статс-дама Государыни, бывшая шинкарка Розумиха, благодаря сыновьям ставшая графиней Разумовской. В ее честь тоже ломился народ в маленькую церковь Алексеевщины. Ожидалось знатное угощение. Денег братья не пожалели, но сами прибыть на похороны матери не смогли. Новый царь-государь держал дисциплину в своих войсках. По прусскому образцу, безукоризненно. Каждый день марш-парады и всякие воинские занятия. Не бывать отныне женской расхлябанности!
Слухи о тайных сношениях Петра Федоровича с королем прусским давно ходили в армии, особливо же в гвардейских полках. В самый день восшествия на престол, при гробе приютившей его тетушки, Петр скакал по комнатам дворца и чуть не сшиб с ног канцлера Воронцова, идущего спросить – посылать ли гонцов с известием к иностранным дворам, тем более к прусскому королю, с которым уже семь лет велась война? Новоявленный русский царь с детской резкостью ответствовал:
– К королю прусскому – с особливой почтительностью!
– Через генерал-фельдмаршала Бутурлина? Или через находящегося при австрийской армии графа Чернышева? – решил уточнить канцлер.
– Как бы не так! Они будут отозваны! Безграмотны и ленивы!
Положим, канцлер Воронцов знал о беспробудном пьянстве и невежественности Бутурлина, но Чернышев?.. Он был молод, умен, напорист и наряду с генералом Румянцевым, героем победы при Грос-Егерсдорфе, много способствовал успехам русской армии – как мог, подгонял неповоротливых союзничков, австрийцев. Однако ж Воронцов не обладал характером Бестужева, да и болезен был, с трудом встал с постели, спорить не стал. Какие споры с царями!
В тот же день, 25 декабря – эк не терпелось! – к Фридриху поскакал ловелас и любимец Петра Андрей Гудович. В грамоте, спешно изготовленной Воронцовым, говорилось:
«Не хотели мы через сие ваше королевское величество уведомить, в совершенной надежде пребывая, что ваше величество по имевшейся с нашими предками дружбе в таком новом происшествии не токмо участие восприять, но особливо в том, что до возобновления, распространения и постоянного утверждения между обоими дворами к взаимной их пользе доброго согласия и дружбы касается, с нами единого намерения и склонности быть Изволите…»
Фридрих – изволил. Отвечал в столь же витиеватых выражениях:
«Особенно я радуюсь тому, что ваше импер. величество получили ныне ту корону, которая вам давно принадлежала не столько по наследству, сколько по добродетелям, и которой вы придадите новый блеск».
