– Но, господа академики, это не в моей власти. Власть, она у Государыни…
– Власть переменчива… – влез Михайло Ломоносов. – Не голштинцам же ее занимать!
Можно понять его гнев, тем более многие немцы-академики, как Миллер, давно обрусели. Но президенту Академии следовало в зародыше подавить русский бунт. Он встал с двумя бокалами в руках:
– Господа, у нас присутствуют посланцы… великой Англии, великой Франции – за них, господа!
И по-французски, и по-английски это повторил, но те как дети – стали делить, почему Англия на первом месте, почему Франция на втором?..
Он еще раз встал и теперь уже в обратном порядке тост провозгласил. Но все же, когда прохаживались по музейным залам, созерцая кости мамонтов и остовы китов, англичанин Вильяме оттеснил француза, взял Великую Княгиню под руку и опять впал в свой «политикёс»:
– Канцлер Бестужев говорит: будущее России за вами, а?.. Принцесса, вы слышите меня?
Нет, французское вино не затмило мозги старому лису; бесцветные глаза посверкивают, выпытывают, выжидают.
– Слова ваши слишком рискованны, – доносится издали до президента.
Мало ли рискованных, то бишь глупых слов говорят при дамах. Мешать не надо. Великая Княгиня, пожалуй, сама отделается от настырного англичанина.
– Как у вас говорят: ума палата?.. Да! Целая пала-, та лордов в одной прекрасной женской головке. Вы на равных разговариваете даже с академиками…
– Стараюсь, стараюсь.
– Ваше положение не из лучших… я имею не слишком-то любезного к вам супруга…
– Ах, оставьте! Семейное белье ворошить?.. Стыдитесь!
– Не белье меня беспокоит, принцесса… как и моего короля…
– Договаривайте, коль начали.
– Пожалуй, принцесса… С вами нельзя хитрить. Государыня больна, Великий Князь… он может ли управлять Россией? Вы! Только вы, принцесса! Решайтесь! Наша поддержка вам обеспечена…
– Пока что меня хочет поддержать… спросить о чем-то господин президент? – Она сама обернулась к нему, а и всего-то два шага; по-русски сказала: – Спасите меня от допроса!
Президент Академии правой рукой взял ее под локоть, а левую прижал к сердцу, извиняясь по-английски:
– Опять будут просьбы за кого-то… Ах, дамы, дамы!
Отдавать Екатерину Алексеевну на съедение английскому послу не хотелось. Но и распоряжений от него разных ожидали. Хорошо, что подвернулся академик Миллер. Этот обрусел, да и англичан не любит. Государыня Елизавета Петровна не зря же сетует: слишком много позволяют себе! Забрались на свои острова – ну, и Сидите, мол. Кирилл не без стыда вспоминал, как Елизавета Петровна разыгрывала его насчет проливов, будто не знала, где англичане! Но ведь и немцы в каком-то странном обольщении? Он не без труда отбил Екатерину Алексеевну от велеречивого академика Миллера. Да еще и гофместерина за ней по пятам ходила, что-то выслеживала.
