Папа тоже разволновался. Конечно, он этого не показывал, но откашливался, словно прочищая горло, и не внушал маме: «Сделаешь ты из своего сыночка мокрую курицу!» Он спросил, кто спас Поля, и мадемуазель Мерль объяснила ему, что спаситель — какой-то портовый мальчишка, но он тут же скрылся.
— Портовый мальчишка? — вскричал папа. — Тогда ничего удивительного: все жители Дьепа — превосходные пловцы. Кто-кто, а я-то их знаю, сам ведь отсюда.
Мадемуазель Мерль заохала. Как, господин Товель из Дьепа? Почему же Поль не сказал ей?
— Да, в самом деле, Товель — распространённая фамилия в нашем краю, — добавила она.
— Точно. У меня здесь жил брат.
И он заговорил о дяде Анри, о прекрасном ресторане «Полярная звезда». Мадемуазель Мерль ещё пуще разохалась. Она частенько обедала в этом ресторане во времена своей молодости, когда ещё жила её мать. Такой обходительный человек был этот Анри Товель… К несчастью, он умер тридцати лет, а жена его вышла замуж вторично, да так неудачно! Банкротство, маленькая таверна…
— Что за маленькая таверна? — спросил папа.
Разве господин Товель не знает? Ресторана больше нет: Пьер Бланпэн ликвидировал дело и теперь содержит рыбацкую таверну на улице Вёле. Содержит — это только так говорится, потому что в довершение всех бед он в октябре прошлого года ушёл в море. В общем, какой-то сумасброд.
«О! А!» — восклицал папа. Жилы на шее у него вздулись, и он огромными шагами кружил по комнате.
— Ну, что я тебе говорил, Эдмея! — крикнул он. — Бездельник, вот он кто? Ничтожество этакое! О, я разгадал его с первого взгляда… Пустить на ветер такой ресторан! И удрать на пароходе! Какой позор для семьи!
— Не говоря уж о том, что дети остались без отца, — подлила масло в огонь мадемуазель Мерль.
— Дети?
— Да, старший — ваш племянник, и ещё двое — мальчик и девочка, от второго брака. Младшему мальчику ровно год. Надо сказать, очаровательный малыш!
— Бедная Мальвина! — вздохнула мама.
Выкатив глаза, папа повернулся к ней:
— И ты ещё жалеешь ее! Сама она виновата, надо было слушаться моих советов! Я говорил, я сто раз повторял ей, что её ничтожество всего лишь… ничтожество. Но женщины… Разумеется, я не говорю о присутствующих, мадемуазель, — продолжал он, вытирая лоб, — и вообще, извините меня, я вспылил, услышав всё это.
— Понимаю вас, сударь, — проникновенно сказала мадемуазель Мерль.
Поль украдкой проскользнул к двери.
— Ты куда? — окликнул его отец.
— Хочу немножко… пройтись, папа.
