Итак, Люська провела этот день не зря и ухитрилась использовать свободное время с умом. Подруга завалилась в косметический салон, где сделала свежий маникюр, педикюр и на всякий случай с особой тщательностью проэпилировала зону бикини.
И вот теперь, вся такая из себя невозможная, надушенная и с чистой шеей, она сидела в машине и с трепетом ждала доцента Куракина. Заветная тыковка, залог ее счастья, покоилась в сумочке на заднем сиденье. Рядом с сумочкой на сиденье лежали коробка с роскошным тортом из экзотических фруктов «Гавайская сказка» и французское вино лохматого года выпуска. Люська не разбиралась в вине, но в супермаркете «Седьмой континент», куда подруга заглянула за припасами, ей сказали, что лучшего вина не существует в природе. Она поверила и взяла три бутылочки на пробу. И вот теперь ждала своего Володю, умного, красивого, сильного, да еще и с графской фамилией Куракин, чтобы вместе с ним убедиться в правдивости слов плутоватого на вид продавца из винного отдела.
И вот когда ожидание сделалось слишком томительным, доцент Куракин показался на ступенях института в сопровождении двух тех самых ненавистных Люське теток, не далее как сегодня утром испепелявших ее спину высокомерно-огненными взглядами. Люська сначала даже не поняла – то ли ученый красавец не от мира сего, то ли совсем малахольный. Потому что, подойдя к «мазератти», Куракин распахнул перед коллегами по работе заднюю дверцу авто и любезно пригласил:
– Присаживайтесь, девочки. Мы вас подвезем.
И Люська, скрипя зубами и с трудом сдерживая ярость, выдавила любезную улыбку, больше похожую на страдальческую гримасу, и радостно закивала головой.
– Конечно, подвезем, о чем речь, – бормотала она, глядя в зеркальце заднего вида, как тетки, сминая торт и скидывая на пол между сиденьями вино, залезают в ее автомобиль.
Два локтя по карте, как известно, для бешеной собаки не крюк. И Людмила, выслушав пожелания дам как можно скорее оказаться сначала в Выхино, где требовала ухода больная мама одной Володиной коллеги, а затем в Солнцево, где ждали муж и ребенок другой, двинулась в путь. Всю дорогу она слушала никчемную болтовню размякших в комфорте уютного салона девиц и размышляла над странным характером предмета своей внезапной страсти. И когда подъезжали к Солнцеву, поступок Владимира ей уже не казался чем-то особенным. Обыкновенный поступок благородного джентльмена, достойный всяческих похвал.
На Ткацкую улицу, простояв в пробках в общей сложности часа три, приехали лишь в начале одиннадцатого. Измочаленная долгой ездой по Москве и рассказами о планируемой экспедиции в Африку Люська припарковалась во дворе панельной девятиэтажки и, не чуя под собой ног, выбралась из машины. Вышел из автомобиля и Владимир Куракин. Он галантно подхватил примятый филеем коллег торт и затоптанный пакет с вином и двинулся к темному подъезду с разбитой лампочкой. В колышущемся свете лифта Люська незаметно поглядывала на его усталое лицо, на тени, которые залегли под карими глазами, и растроганно думала, что готова забирать этого человека с работы хоть каждый день, только бы Володя не трясся в метро и не выматывался как последняя собака. Пусть даже с этими противными тетками, его коллегами по работе, лишь бы видеть, слышать, чувствовать рядом его присутствие. Можно бы было, конечно, еще и отвозить доцента Куракина на работу по утрам, но Люська, подумав, умерила свой пыл, ибо очень любила поспать.
