Дом Игорька Ратникова находился в пяти минутах ходьбы от метро, и Аркаше не удалось в полной мере насладиться своей мужской неотразимостью. То, что нравится бабам, он и раньше знал, только никак не мог понять почему. Хотя, конечно, одна догадка у хирурга была. Он умел так по-особенному мужественно выдвигать челюсть вперед и, прищурив глаз, хмурить правую бровь. В восьмом классе юный Аркаша Гадяшкин положил, стоя у зеркала, на разучивание этого брутального выражения лица не один месяц, зато теперь на зависть остальным мужикам пожинал плоды своего трудолюбия.
Его старинный приятель Игорек с видом набоба возлежал на белом пушистом ковре перед экраном домашнего кинотеатра и, то погружая пальцы в миску с черешней, то отправляя спелые ягоды в рот, смотрел порнуху. По майскому времени спелая узбекская черешня казалась непозволительной роскошью, но богатый, как Крез, Игорек мог себе позволить все, что угодно. Был он толст и ленив, как сибирский кот. Говорил голосом тихим и вкрадчивым, нимало не заботясь неудобствами, которые тем самым он доставляет собеседнику.
Статус владельца элитной клиники пластической хирургии «Адонис» давал возможность бывшему однокашнику доктора Орлова не заботиться ни о хлебе насущном, ни о позитивном отношении к себе окружающих. Да и вообще все окружающие давным-давно были Ратникову по барабану. Иными словами, плевать он на них хотел, на окружающих.
А достичь таких небывалых высот социальной лестницы бывшему хирургу-травматологу Ратникову помог все тот же полукриминальный бизнес, которым теперь занимался Аркадий. Просто Игорек, можно сказать, успел, когда надо, подсуетиться и вовремя оказать врачебную помощь тому, кому следует. А Аркаша не успел, и потому друга не любил и ни за что не пришел бы в апартаменты на Кутузовском проспекте, если бы не крайняя нужда.
Пристроившись на ковре рядом с ленивым толстым Игорьком, доктор Орлов начал издалека.
– Ну, Игоряха, как поживаешь? – зачем-то спросил он, хотя и сам видел, что поживает бывший однокашник хорошо.
Игорек сделал рукой останавливающий жест, пробормотал: «Подожди, подожди, сейчас будет дивная операторская работа...» – и, весь подавшись вперед, минут пятнадцать любовался двумя раскормленными немками и одним тощим голландцем, исполняющими перед камерой акробатические этюды. Сюжет, как следовало из названия на коробке, валяющейся тут же, на ковре, носил символичное название «Гладиолусы Эрика для Марты и Фриды». Аркаша вместе с хозяином терпеливо досмотрел кино до конца, и только когда по экрану побежали титры, Игорек повернулся к гостю и счел нужным ответить на его вопрос.
