- Это не ерунда. Я предпочитаю принадлежать тебе, а не Хиссу, - идея о том, как все же можно обвести и Гильдию, и божественного покровителя вокруг пальца, только что пришла ему в голову. И показалась весьма соблазнительной.
- Я отпустила тебя.
- Угу. Так возьми обратно.
- Хилл... зачем? Ты свободен! Даже если считать, что я купила тебя законно, то я же имею право отпустить тебя на свободу?
- Хисс не признает свободы, Шу, - он не особенно разбирался в таких тонкостях, он же не храмовый жрец, но рисковать? Нет уж.
- Но... Хилл, милый, ты не боишься, что я...
- Нет, не боюсь. Шу, я не хочу больше иметь с ним дела. Понимаешь? Мне не нравится убивать. А он требует. Постоянно, - представив себе, что снова окажется перед выбором, Хилл вздрогнул. - Боги, Шу! Ты единственная, кто не хлопнулся в обморок, услышав слово Призывающий!
- А что, надо было?
- Ну... обычно, стоит намекнуть на то, кем я являюсь, у людей начинаются судороги и медвежья болезнь, - он ухмыльнулся, припомнив Шу её же слова.
- Обойдешься без обмороков.
- Ты просто прелесть, любовь моя. Так я могу послать Тёмного в Ургаш?
- А вот надену на тебя ошейник! - Шу показала ему язык.
- Да? Ну, попробуй, - подмяв её под себя, он ухватил одной рукой тонкие запястья и поймал губами удивленный вздох. Раздвинул коленом её бедра, второй рукой лаская напрягшийся сосок и ощущая готовую принять его влажность. Он терся о неё всем телом и вторгался языком в нежный рот, дразня и вырывая нетерпеливые стоны.
- Тигренок, ты не слишком дерзок для собственности? - её голос прерывался, она вся трепетала.
- В самый раз, - Хилл снова завладел её губами, не отпуская до тех пор, пока оба не стали задыхаться.
- Хилл, - она выгибалась и металась под ним. - Хилл!
- Да, любовь моя, - он вылизывал изгиб стройной шейки и покусывал розовое ушко.
- Ах! Хилл!
- Ты что-то говорила про ошейник?
- А? Хилл, пожалуйста!
- Значит, договорились?
- Да! Хилл!
- Моя госпожа чего-то хочет?
- Я хочу тебя! Сейчас!
- Все, что пожелаешь, любовь моя, Шу, - он застонал, сливаясь с ней в едином движении.
Усталые и счастливые, они лежали рядом, рассматривая отблески огня на потолке. Одну руку закинув за голову, другой Хилл держался за уютно устроившиеся в его ладони пальчики. Весь мир казался светлым и прекрасным, даже Рональд вызывал чувство, похожее на симпатию. Единственным, что нарушало идиллию, была жажда. Вино, сок, вода - все, что угодно. Но сил встать и добраться хотя бы до ванной с краном божественно прохладной воды уже не осталось.
