– К нам информация не поступила, а в обязанности входит навещать наших подопечных в больнице.
– Что-то вы долго собирались, – упрекнул меня мужчина.
– Просто не могли найти больницу, в которую его отвезли.
– Можно подумать, в городе больниц много, – не отцеплялся он.
– Поймали, поймали, – прибегла к чарам улыбки я, – замоталась, признаюсь. Думала, в больнице за ним и так уход нормальный, вот никак и не могла найти времени, чтобы навестить. Значит, говорите, от сердца умер? Странно. Мне никогда на сердце не жаловался.
– Да я вообще удивляюсь, что такой крепкий и нестарый еще дед состоял на учете в собесе, – признался мой собеседник, – он и после отравления на поправку быстро пошел, и выглядел как огурец. Я думал, лет тридцать еще протянет, и – вот тебе.
– И вечером не жаловался? Не был бледным или задумчивым?
– Хохмил, в карты сыграли. Все как обычно. Он на следующий день выписываться собирался.
Больше никакой информации мне выжать из него не удалось, кроме номера телефона его и еще одного пациента, лежавшего в палате в то же время и уже пять дней как выписавшегося. Значит, Лепнин был здоров, пребывал в прекрасном настроении, никогда не жаловался на сердце? Можно было бы попытаться поговорить с лечащим врачом, но что-то подсказывало мне, что и он не скажет мне ничего нового. Я вернулась в машину. Кто еще сможет мне помочь? Милиция? Если бы тело Матвея не кремировали, можно было бы добиться эксгумации и проверить версию о сердечном приступе. Но это – длинный путь. Проще пойти коротким и прощупать патологоанатома, делавшего вскрытие. Надеюсь, что вскрытие все-таки было. Я немного побродила возле морга, дернула за ручку входную дверь. Она была заперта. Недолго думая, я потянулась к кнопке звонка, и через пару минут из двери выглянул молодой парень жгучего южного типа.
– Тебе чего?
– Мне? Я прачечную ищу, – ответила я.
Сегодня я была практически без макияжа, в простеньком сером плаще, закрывающем колени. Светлые волосы собраны в хвост, сапоги на удобном невысоком каблуке. С подобными серыми мышками парни такого типа не церемонятся.
– Зачем тебе прачечная?
– На работу хочу устроиться, санитаркой. Или прачкой, – подыграла я своему жалкому образу.
– Тогда тебе не сюда, рыбка моя, местным обитателям постирушка уже никогда не потребуется.
– Это морг? – проявила чудеса догадливости я.
– Молодец, сообразила. Если бы читать умела, то и табличку на двери бы освоила.
Он уже собирался закрыть дверь, но я просунула сапог в щель и, распахнув свои серые глазенки, с придыханием спросила:
