Пока я раздумывала, стоит оставить банку или убрать, дверь подъезда открылась и передо мной выросла тетушка в толстой мохеровой кофте и бейсболке.
– Ну, чего сидишь? – поинтересовалась она.
– Продукты раскладываю, – не стала лукавить я.
– Новенькая?
– Угу, – поддакнула я.
А чего? Неправда? Не старенькая же.
– Значит, так. Лавочку эту строила я на собственные деньги. Это тебе каждый сказать может. И портить ее не позволю!
– Я и не порчу, – против своего желания начала оправдываться я, – я будто бы аккуратненько сижу.
– Сидишь-то аккуратно, но шевелишься много. Скамейка расшатывается. А ремонтировать ты будешь? Нет, конечно, опять мне придется. Так что давай, иди по своим делам. Нечего тут.
– Наверное, вы правы, – сыграла забитую овечку я, – извините, что попортила вам вашу персональную скамейку. Больше никогда не позволю себе такой вольности.
Я боялась, что переиграла, но тетушка не уловила иронической интонации, и выражение лица ее стало менее агрессивным. Я протопала мимо нее и взялась за ручку подъезда.
– Да ты в какой квартире живешь? – остановил меня окрик.
– Ни в какой я не живу. Я просто так, по делу.
– А чего тогда врала, что новенькая? К нам в подъезд молодожены переехали, вчера вещи рабочие таскали. Я их, правда, еще не видела, но ты точно на молодоженку не похожа. Нет, постой, так просто я тебя не пропущу. Говори, зачем в подъезд прешься? Нагадить хочешь?
Даже я, привыкшая ко всякому, опешила от столь гадкого подозрения. Поэтому абсолютно искренне заверещала:
– Вы меня за кого принимаете? Я честная женщина, своим трудом на жизнь зарабатываю! Попробовали бы весь день с сумками по городу побегать, со стариками капризными пообщаться, ничего не забыть да еще и оскорбления выслушивать. Конечно, нас, собесовских, всякий обидеть норовит, нам ответить нечем. Была бы на моем месте расфуфыренная какая, разве вы ей подобное сказали бы? Ни за что не сказали бы! Потому что классовая несправедливость кругом!
Я так распалилась, что окончательно вошла в роль. Голос мой срывался, грудь выпятилась колесом, подбородок дрожал от возмущения.
– Ну, ну, успокойся, милая. Так бы и сказала, чего глотку рвать? Сама буржуев ненавижу.
Голос моей гонительницы неожиданно подобрел, да и весь облик стал не таким неприятным, как минуту назад.
– Должна же я знать, что за люди к нам в подъезд ломятся? Дом кооперативный, кто за порядком следить будет, если не я? Председателю только бы деньги воровать да ничего не делать. Сразу бы сказала, что из собеса. Ты к кому? На какой этаж?
