– Ужас! Это такой ужас! Убитая девушка-горничная в номере нашего сына, прямо на постели! – не выдержала Наталья Евгеньевна и встряла в разговор. – Представьте, каково мальчику было увидеть это!
– А поподробнее, – попросила я.
– Давай я скажу, – недовольно остановил жену Константин Эдуардович. И, повернувшись ко мне, заговорил, нервно потирая руки: – Мы подробностей не знаем, но, как сказал следователь, в номере сына на постели лежала горничная, удушенная поясом от его халата. Она даже не была раздета, лежала поверх покрывала… Ну, вот…
– А сын ваш что говорит? Как он объясняет присутствие убитой горничной в его номере?
– Мы с ним не говорили, милиция забрала его прямо из гостиницы. Мы наняли адвоката, но он пока еще ничего не выяснил. Я знаю только одно: мой сын не мог убить эту девушку, не мог! Я что, сына своего не знаю?! Он в институте пару прогулять не может, не то что девушек убивать… – Константин Эдуардович вскочил и нервно заходил по комнате, засунув руки в карманы домашних брюк.
– Мы были в милиции, – продолжила за мужа Наталья Евгеньевна, – они говорят, что в номере всюду его отпечатки пальцев, и еще подозрение вызвало то, что он мылся в душе… Ну, якобы готовился…
– Готовился к чему?
– Мы сами не поняли, почему это так подозрительно, когда человек моется в душе, но они сказали, что все указывает на нашего сына, – вступил опять в разговор Константин Эдуардович. – В общем, так, Татьяна, вы беретесь за наше дело?
– Да, пожалуй, возьмусь. И тогда у меня сразу к вам вопрос: мне нужно знать всех друзей вашего сына, их телефоны и адреса, если можно.
Наталья Евгеньевна нервно скомкала сигарету в пепельнице и достала из пачки другую.
– Татьяна, у нашего сына нет друзей… в общепринятом смысле этого слова. Мы же сказали, он… не то чтобы нелюдим, но… довольно замкнутый мальчик. Конечно, в институте он общается с какими-то ребятами, но только по учебе. Во всяком случае, дома у нас никто из его друзей не бывал, и я не слышала, чтобы кто-то звонил сыну.
– А у него не было на этой почве проблем в группе? Насколько я знаю, молодые люди не любят тех, кто как-то выделяется среди них, кто не похож на остальных.
– Да, вы правы, – вздохнула Наталья Евгеньевна, – не любят. Ему из-за этого тяжело было учиться в школе. Сама учеба давалась ему легко, у него абсолютная память: прочитав или услышав что-то один раз, он запоминает это сразу и навсегда. А вот отношения со сверстниками… Дети жестоки. Они дразнили его, называя Маугли. В школе у Дениса совсем не было друзей, только один мальчик во дворе, он ходил к нашему сыну, они на компьютере играли. А вот в институте стало получше, наверное, все-таки здесь дети повзрослее, поумнее, что ли. Дениса в институте не дразнят, но особо с ним и не общаются.
