– Я не твой Ванечка… – прошептал Костя. – Я могу и подраться за тебя… На куски порвать… хоть Архипова, хоть кого… И тебя любить могу… еще сильней, чем только что… Ты забудешь его, Эллочка, только не противься…
И он опять принялся расстегивать на ней блузку. Она еще долго вырывалась, царапалась и бросала ему всевозможные оскорбления, но потом сдалась… и даже обняла за шею… Циничный, много повидавший старший лейтенант милиции Константин Ермаков, чуть не прослезился, когда Элла Георгиевна вдруг взяла да и поцеловала его сама.
– Понимаете, он хочет отнять у меня Юльку… – прошелестела Даша, когда программист Григорий Осипчук усадил ее за столик того же кафе, где они уже однажды откровенничали друг с другом. Она позвонила Григорию, находясь в состоянии такого отчаяния, когда можно решиться на самое страшное, если никто не поможет найти другого решения.
– Юлька, это, как я понимаю, ваша дочь… – отозвался Осипчук, раскручивая волчком на столе прозрачную пепельницу.
– Да… дочка… ей десять лет… Она сейчас в лагере на заливе… а потом… когда приедет… Я не знаю, что мне делать, Григорий… Вы уж простите… Я почему-то даже подругам не могу обо всем этом сказать… Мы с вами тогда так хорошо поговорили, и я… Простите, что мне опять захотелось повесить на вас свои проблемы. У вас-то как дела?
– Да так… знаете ли… с переменным успехом…
– А ваша жена… Как она… Все так же?
– Вы хотите знать, изменяет ли она мне по-прежнему?
Он продолжал с большим усердием накручивать пепельницу. Даше стало страшно, что она вылетит из его пальцев, стукнется о стену и разлетится в мелкие брызги. Один осколок вполне может попасть Григорию в сердце, другой – в глаз, и он сделается холодным и равнодушным, как мальчик Кай из сказки Андерсена. Может быть, Осипчук и хотел бы этого. Зачем ему чужие неприятности? В прошлый раз он наверняка погорячился с визиткой. Хотя, возможно, предполагал, что она, если и захочет встречи с ним, то для того, чтобы он починил, к примеру, компьютер, а вовсе не для вытирания ее слез. Даше сделалось неловко. Мало того, что попыталась навязать человеку свои проблемы, так еще и полезла в душу… с ногами… Может быть, он больше не хочет говорить о жене. Может быть, жалеет, что так разоткровенничался тогда. И чего она навязалась ему, идиотка?!
Ответить Григорию так и не пришлось. Он только оставил пепельницу в покое и, возможно, собрался с мыслями, но, именно в этот самый момент рядом с ними на свободный стул опустилась красивая женщина с блестящими медными волосами. Осипчук вздрогнул и задушенно проговорил:
