Девочка утерла слезы, сняла свою шляпу и серьезно, как большая, отперла дорожный мешок.
— Вот возьмите нюхательные соли и одеколон, — сказала она, вынимая все это из мешка, — намочите маме носовой платок. Она это любит.
Жозен, зорко следя за каждым движением ребенка, заметила, что в мешке много серебряных вещей и туго набитый бумажник. Пользуясь тем, что девочка прикладывала надушенный платок к губам матери, плутоватая женщина вытащила из мешка бумажник и несколько серебряных туалетных принадлежностей, сунула их на полку шкафа, заперла его, а ключ спрятала за пазухой.
— Надо скрыть от Раста эти вещи! — думала Жозен. — Он у меня такой ветреный, нерассудительный; пожалуй, завладеет чужим добром, а потом разделывайся…
Долго возилась Жозен с больной приезжей, всячески стараясь привести ее в чувство. Малютка Джейн усердно помогала ей, стараясь двигаться и ходить как можно осторожнее.
Наконец мать ее вздрогнула, застонала и приоткрыла глаза. По тусклому взгляду можно было догадаться, что сознание к ней не вернулось.
— Мама, милая, милая моя мама, лучше тебе? — умоляющим голосом спрашивала малютка, обнимая мать и целуя ее.
— Вы видите, душенька, мамаша открыла глаза, значит, ей легче, только она почивать хочет, — ласково уговаривала девочку Жозен. — Вы лучше ее не беспокойте, это ей вредно. Сидите смирно и дайте ей хорошенько выспаться, а сами пока покушайте. Вот я вам принесла парного молока и вареного риса, поужинайте. Потом я вас раздену, подам ночной капотик, который вы вынули из мешка, и уложу на кровать рядом с мамой. Вы проспите до утра и будете обе отлично себя чувствовать.
Леди Джейн беспрекословно подчинилась всем распоряжениям хозяйки, но только ни за что не соглашалась отойти от матери, которая опять впала в беспамятство и лежала, не шевелясь.
— Можно мне ужинать, сидя на кровати, поближе к маме? — спросила девочка. — Мне очень хочется есть.
— Конечно, милочка, садитесь как вам удобнее, а я придвину к кровати маленький столик и поставлю перед вами молоко и рис.
Жозен проворно устроила все так, как хотела малютка, и с самой приветливой улыбкой стала следить, как та с аппетитом принялась за еду. Затем, убрав тарелки и столик, Жозен умыла девочку, надела на нее ночной капот, расчесала и заплела на ночь густые длинные волосы и уже взяла было ее на руки, чтобы уложить рядом с матерью, но леди Джейн вскрикнула:
— Ах! Что я сделала! Я совсем забыла о Тони.
— Что там такое? — с удивлением спросила креолка, встревоженная шорохом, который послышался в корзине. — Кто это шевелится?
