Аж холодок по коже, как при чтении критиков ждановской эпохи. Что такое я написал? Поведут «куда следует» или ограничатся моральной проработкой?
Но в одном смысле, действительно «всё не так просто, как прежде». Потому что в фантастических повестях о Кристалле я постарался поднять тему о беззащитности (не исключительности, не агрессивности, а именно беззащитности) детей с аномальными способностями и особыми талантами. Ибо, несмотря на умение окружать себя силовым полем и уходить в иные пространства, они не защищены от социальной косности и от жестокостей окружающего мира. Их дар — не только их достояние, но в то же время их трагедия.
И эта тема — не из одной лишь области фантастики. Мало ли примеров, когда необычный талант ребёнка вызывал неприятие и служил причиной всяких бед? Вся наша педагогика до последнего времени была основана на стремлении заставить школьника быть как все, «не высовываться».
Способность уйти в иномир не заменит ребёнку родной дом, любящих отца и мать. А у каждого они есть сейчас?
Если критик считает возвращение к этой теме «обескураживающими повторами», пусть вновь оттачивает перо — от этих проблем я не отступлю.
Обидно только, что всячески изничтожая ненавистного ему Крапивина (а заодно и подвернувшегося под руку начинающего литератора И. Тяглова), критик в сферу своего негодования втягивает совсем ни в чём не виноватых писателей. Ну, за что он обозвал старых наших фантастов (которых любили и любят миллионы читателей) Г. Гребнева и Н. Трублаини авторами «чекистско-фантастических романов»? А маленького Павлика из знаменитой «Тайны двух океанов» фактически возвёл в ранг нештатного агента НКВД.
Подумать только, Павлик помог разоблачить шпиона Горелова! Как он смел, мальчишка! Ну и что же, что Горелов враг?! Всё равно он — взрослый.
По мнению некоторых блюстителей педагогических норм, дети никогда не должны ни в чём подозревать взрослых и, тем более, вступать с ними в противоборство. Или, по крайней мере, должны сначала спросить разрешения у мамы, у классной руководительницы. А может быть, у критиков, всегда знающих, как должны вести себя в книжках юные герои?
Именно такой этики, если верить г-ну Арбитману, должны придерживаться дети в литературе и в жизни. И писатели, разумеется…
А должны ли придерживаться в своих работах каких-то этических норм сами критики?
Укладывается ли, например, в рамки этих норм такой факт, когда критик берётся оценивать у писателя ещё не вышедшее собрание сочинений?
