Он опять глаза закрыл. Потом как расхохочется!
– Ем, пока не наемся! Ровно! И всегда так?
– Всегда, - говорю, - а что? Если только еды хватает.
Это я просто так сказал, даже сам не знаю, почему. Но он вдруг перестал смеяться и говорит:
– Я понял. Голод. Ужасно.
– Да при чем тут голод, - говорю. - Я лично никогда не голодал.
– Ты - нет, другие - да. Двадцатый век. Антагонизм. Неравномерность развития. Отраженное влияние.
Он это говорит и опять кривится, словно от боли, даже губу прикусывает. А я ну прямо не знаю, что ему ответить. Вообще-то, да: антагонизм и все такое прочее, и голодных на свете полным-полно. Но только при чем тут все эти ферменты и витамины? И как я их могу высчитывать? Я спросил, как они высчитывают, он объяснил, но я ничего не понял. У них, должно быть, еда совсем другая.
Потом он взял яблоко, повертел, откусил, покривился опять.
– Это зачем делают? Как растет? На дереве? И вы с дерева едите? - Тут он опять засмеялся. - Нет, не совпадает. Жестко, кисло.
Я даже обиделся; яблоки-то были хорошие. Говорю:
– Вот это попробуйте.
Он попробовал.
– Это лучше. Есть интересные компоненты.
Эта его невидимая майка была с кармашками, что ли: откуда-то он достал приборчик, вроде авторучки, нажал, оттуда выскочила игла, как у шприца, он ее воткнул в яблоко, потом начал разглядывать приборчик - там какие-то цветные значки появились: желтые, зеленые, сиреневые. А он говорит:
– Да, можно учесть…
Я спрашиваю, что это такое.
– Микроанализатор. Я этим увлекаюсь. Сам переконструировал. Работает на трех уровнях, а размер - минимум.
Потом он за конфеты взялся, все тоже перепробовал и этой штучкой колол. Но тут ему ничего не понравилось - не совпадает, говорит. Правда, конфеты все больше чепуховые - «Волейбол», «Старт», «Первоклассница». Он все интересовался, почему такие названия. Особенно он удивлялся насчет «Первоклассницы».
– Это называлось «людоеды», да? Девочку съесть. Тебе не страшно?
Вообще-то, верно - конфеты лучше называть как-нибудь съедобно: «Вишня» или «Кофе со сливками». И чтобы вправду был такой вкус. Нет, это я не сам придумал, это Лен сказал. А потом он дал мне свою конфету - у них это не конфеты, как-то иначе называется. Такой маленький красный шарик, с горошину, прозрачный и светится. Я положил его в рот, он сразу растаял, и вдруг во рту запахло земляникой, а потом по всему телу такая свежесть, будто я опять в речке выкупался, и жара совсем не чувствуется.
С Леном я сидел, наверное, часа три. Я, конечно, видел, что он здорово нервничает, и чем дальше, тем больше. Но я все равно ничего не мог поделать, а говорить с ним было до того интересно! Я, вообще-то, все время щипал себя. Говорю-говорю, а потом придет мне в голову: не может этого быть, просто мне приснилось. Он обратил внимание, спросил, что это я делаю. Когда я объяснил, он прямо хохотал. Особенно ему смешно было, что мы сны видим. Лен вообще веселый такой, не то что Сандр…
