«Какая красавица!» Красоту сестры, поглощённая только собой, она вообще не замечала, лишь иногда, отвлекаясь от себя, не могла не признать, что сестра красивее её.
Всегда она была эгоисткой. Набаловали. Когда была маленькой, говорила: «Это мне, ты большая». Когда стала взрослой: «Мне нужно, я моложе». Когда вышла замуж: «Это мне, я замужем, а ты нет». И так всю жизнь.
Но сейчас, доставая из сумки нарядную пуховую кофточку, она сказала:
— Тебе будет в ней тепло. И я хочу, чтоб ты была ещё красивей.
Сестра просияла от удовольствия:
— У меня никогда не было такой чудесной кофточки. — И в этом была такая детская беспомощность, что она, готовая разрыдаться, нарочито строго сказала сестре:
— Не волнуйся. Сейчас тебя будет смотреть профессор.
Она вернулась в ординаторскую. Он всё ещё изучал историю болезни. Погрузившись в страницы и закусив нижнюю губу, он почему-то непрестанно тряс согнутыми в коленях ногами, упёршись ими в пол. «Странная манера». Только позже она поняла, что это привычная разминка хирурга, вынужденного стоять долгие часы над операционным столом.
— Всё, — наконец оказал он, легко поднялся, — теперь можно посмотреть больную.
Обратно ехали в том же такси.
— Конечно, состояние вашей сестры тяжёлое. Но силы ещё есть. Операцию должна перенести.
Она взглянула на него с благодарностью.
— Что позволяет вам так думать?
— Опыт. Иного выхода нет.
— Значит, вы согласны делать операцию? — спросила она.
— Я сказал. Поживём, увидим.
Всё в ней ликовало от этой победы.
Они въехали в город, и она спросила, куда его подвезти. Ей показалось, что на секунду он заколебался и потом назвал адрес.
Обо всём, касательно перевода больной к нему в клинику, она должна была договориться с его секретарём.
Надо было осторожно подготовить к этому сестру. Исподволь она начала её уговаривать, объяснять все преимущества операции. Уговаривая сестру, она уговаривала себя.
— Что ты стучишься в открытую дверь? — как-то сказала сестра. — Я же согласна!
У сестры возобновились ознобы, появилась желтуха. Завотделением института, где она лежала, крупный специалист, сказал:
— Я слабо верю в то, что он станет оперировать.
Теперь сомнения стали одолевать её: смеет ли она идти на этот риск? А вдруг сестра не перенесёт операции? И даже если не так, во имя чего подвергать её новым мучениям? Ведь все, и даже он, повторяют одно и то же: спасти нельзя, послеоперационный период — тяжёл. Идти на этот риск, чтобы продлить срок? Но, может быть, продлить только страдания?
