Он припарковался за зданием Биржи. Как только он вышел из машины, город окружил его звуковой стеной. Никакой гармонии, никаких концентрических волн, никакого акустического центра. Полтора миллиона человек — каждый со своим нескоординированным рефреном.
Он обогнул Кристиане Брюгге, перед зданием были закрытые стеклянные ворота с переговорным устройством. Ему казалось, что, когда он был маленьким, всегда было легко попасть к любому человеку и в любую инстанцию. А потом свободный вход запретили, и теперь все мы следим друг за другом. Или же он что-то не так запомнил. После сорока мы все стараемся покрыть позолотой свои воспоминания.
За воротами находилась застекленная будка с охранником в штатском; как бы ему хотелось, чтобы у него был напарник: стоящая перед ним задача явно не годилась для сольного номера. Он прошел вдоль канала Фредериксхольм, пересек дворик Риксдага,[32] прошел мимо собственного автомобиля и повернул назад. Рядом с Военным музеем и скульптурой «Истедский лев» находился детский сад. За калиткой стоял мальчик лет пяти-шести.
— Ты куда идешь? — спросил мальчик.
— Иду согреть замерзшего ангела.
В глазах мальчика вспыхнули цветные огоньки.
— А можно мне с тобой?
Дети звучат занятно. Мир редко лишает их открытости, пока им не исполнится семь-восемь лет. Каспер оглядел Кристиане Брюгге — на набережной не было ни души.
— Взрослые будут искать тебя.
— Все только что ушли на тихий час. Одного меня тут оставили.
Его собственная система и система мальчика соприкоснулись. И тем не менее. В выборе партнеров надо быть особенно осмотрительным.
— А вдруг я какой-нибудь извращенец?
— Они другие, — ответил мальчик. — Ко мне однажды приставал маньяк.
Каспер перегнулся через изгородь и поднял мальчика.
Он нажал на кнопку у двери, откуда-то из-за множества слоев стекла его попросили предъявить удостоверение личности. Он сделал вид, что устройство сломалось, поднял мальчика на руки и показал на него — присутствие детей отбрасывает на взрослых легитимизирующий отсвет. Дверь зажужжала, и они оказались внутри. Каспер посадил мальчика на стойку.
— Это сын Андреа Финк, — заявил он. — У него высокая температура. Мы в детском саду подозреваем, что это мышиный тиф. Мы позвонили Андреа и договорились, что сразу же привезем его.
Служащий за стойкой отодвинул свой стул назад — подальше от источника заразы. Ситуация была неопределенной, все могло повернуться как угодно. За спиной у охранника висел список сотрудников, кабинет Андреа Финк был на четвертом этаже.
