— Исследование, — прошептал он, — оно было не только медицинским. Вы были не одна. С вами был кто-то еще.
Она смотрела на него с балкона. Из-за падения в его голосе почти не было воздуха. И тем не менее она услышала его.
Рядом с ней появились три незнакомых лица, самый молодой из этих людей вспрыгнул на перила. Опора ушла из-под ног, и он рухнул на землю, словно бейс-джампер, парашют которого не раскрылся. На метр правее Каспера — там, где кончалась лужайка и начинались каменные плитки. Вот такие маленькие различия в человеческой карме и определяют, встаем мы или остаемся лежать.
— Подруга, — продолжал Каспер. — Светловолосая, словно Мёнс Клинт.[20] Холодная, как суровая зима. Острая, как немецкая бритва.
Стоя над ним на балконе, она была похожа на Офелию. Где-нибудь уже в конце четвертого акта. Где процесс уже стал необратимым. Он попал в точку.
Он встал на ноги. Словно Бэмби на льду. Ему бы следовало быстро убежать. Но сил больше чем на powerwalk[21] не было.
Он перекатился через стену сада и упал на одну из маленьких дорожек, ведущих к Кюствайен. Вскочил на ноги, выбежал на дорогу: такси не было. Он перешел через проезжую часть, побежал быстрее. Для начала важно добраться до темного участка вокруг ипподрома. В глубине подъезда к одному из домов мигнули фары, и он нырнул в темноту. «Ягуар» стоял вплотную к дому, дверь открылась, он упал на заднее сиденье.
— Радио настроено на 71 мегагерц, — сообщил Франц Фибер. — Полиция меняет коды доступа раз в месяц. Таксисты вычисляют их в первые же сутки. Они позвонили в полицейский участок Гентофте, сюда едут две машины.
Мимо подъезда, где они стояли, проехала патрульная машина и затормозила перед клиникой, трое полицейских вбежали в здание: женщина и двое мужчин. За первой машиной остановилась еще одна.
— Давай вместе помолимся, — предложил Каспер.
Из зеркала заднего вида на него пристально смотрели желтые глаза. Со страхом. Молодые люди начинают распадаться на части, когда оказываются в безвыходном положении.
— Женщина. Которую ты заставил выйти на улицу. Они видела, как я сдавал сюда задним ходом.
— Хотя бы минуту, — настаивал Каспер.
Он откинулся назад. Помолился. В молчании. Синхронно с биением сердца. Господи, сжалься надо мной.
Он почувствовал полное изнеможение. Страх за ребенка. Голод. Алкоголь. Кофеин. Боль от падения. Необходимость сложить оружие. Унижение. Тебе сорок два года, и тебя разыскивают, а ты мечешься неприкаянный по улицам. И ощутил противоестественное утешение молитвы.
