До сих пор Саша никогда не произносила его имени не только вслух, но и про себя. Прежде чем громко позвать его, она прошептала это имя, как бы испытывая его, и наконец решилась:
— Хантер!
Обритый затих, прислушиваясь, словно она находилась где-то невообразимо далеко и ее голос долетал до него едва уловимым эхом, но так и не откликнулся. Саша повторила еще раз — громче, настойчивей. Она не собиралась отступать, пока он не откроет глаза. Ей хотелось стать его туннельным огоньком.
В коридоре кто-то удивленно вскрикнул, зашаркали сапоги, и Саша, чтобы не терять время, присела на корточки и положила нож на тумбочку у изголовья койки.
— Это тебе, — сказала она.
Стальные пальцы сомкнулись вокруг Сашиной кисти в хватке, способной искрошить ей кости. Раненый сумел приподнять веки, но его взгляд неосмысленно бродил вокруг, ни на чем не задерживаясь.
— Спасибо тебе… — Девушка не делала попыток высвободить зажатую капканом руку.
— Что вы здесь делаете?!
К ней подскочил рослый детина в засаленном белом халате, ужалил обритого шприцом, и тот сразу обмяк. Рывком поднимая Сашу на ноги, санитар сквозь стиснутые зубы шипел:
— Ты что, не понимаешь? Он в таком состоянии… Доктор запретил…
— Это ты не понимаешь! Он должен за что-то держаться, а от ваших уколов у него руки разжимаются…
Он подтолкнул Сашу к выходу, но та, пролетев несколько шагов, развернулась и упрямо зыркнула на него исподлобья.
— Чтобы я тебя здесь больше не видел! А это еще что такое? — Он заметил нож.
— Это его… Я ему принесла, — замялась Саша. — Если бы не он… меня бы эти твари на части разорвали.
— А меня доктор разорвет, если узнает, — буркнул санитар. — Все, проваливай!
Но Саша задержалась еще на мгновенье и, снова обращаясь к утопшему в лекарственном дурмане Хантеру, договорила-таки:
— Спасибо. Ты меня спас.
Шагнула вон из палаты и вдруг услышала тихое, надсадное:
— Я только хотел убить его… Чудовище…
Дверь хлопнула ей в лицо, и в замке лязгнул ключ.
* * *
Нож предназначался для чего-то другого, Гомер сразу понял это. Довольно было раз услышать, как девчонка зовет барахтающегося в топком бреду бригадира — и требовательно, и нежно, и жалобно. Уже готовый вмешаться, старик смутился и отступил: здесь ему не надо было никого спасать. Помочь он мог только одним: побыстрее убраться вон, чтобы не спугнуть Сашу.
Как знать, вдруг она была права? Ведь на Нагатинской Хантер напрочь позабыл о своих спутниках, бросив их на растерзание призрачным циклопам. А в этом бою… Неужели для бригадира девчонка могла что-то значить?
