Филипп Афанасьевич пристроился под елкой и, еще раз перечитав письмо Фени Ястребовой, принялся сочинять ответ. Но он так был возбужден, что не знал, с чего начать, и для "успокоения" решил было подкрепиться еще одной чаркой. Покосившись на переметную суму, он, однако, не потянулся к ней, а лишь крякнул и вслух ругнулся: "Барбос, не замай думать!" От греха подальше он пошел в палатку к Салазкину и попросил его написать девушке ответ.
- В Пластинск, Фене Ястребовой? - спросил Салазкин.
- Точно, Володя, будь ласков, удружи.
- С удовольствием! Сейчас строевую записку отработаю и приступим.
Закончив свои дела, Володя оторвал чистый лист бумаги, разложил его на ящике из-под махорки и, взглянув на Филиппа Афанасьевича, спросил:
- Может, в стихах дунем?
- Брось, Володя! Пиши так, чтоб подходяще было. Ну, это самое...
- Понятно! - решительно перебил Салазкин и принялся строчить. Писал он бойко и стремительно. Карандаш в его руке двигался, как автомат.
"Писарь - так и есть писарь", - подумал Филипп Афанасьевич и вспомнил, как однажды в райземотделе подивился он на машинистку, которая одной рукой пудрила нос, а другой щелкала на машинке... Он просто не мог уразуметь, как можно одновременно совмещать два таких дела. Вот и Салазкин сейчас писал и грыз яблоко - подарок Уртабая.
- Готово! - сказал писарь, отрываясь от письма.
- Читай! - Филипп Афанасьевич, наклонив голову, приготовился слушать.
- "Разлюбезная Феня! - начал Салазкин. - С величайшим чувством воинского долга, с горячим в сердце стремлением сообщаю Вам, что получил Ваш подарок, от которого закипело в моей груди, как в эскадронной кухне..."
- Борщ або каша? - зверски поглядев на Салазкина, спросил грозно Шаповаленко.
- Нет, я поставил многоточие, - невозмутимо ответил Салазкин.
- Запятую тоби в бок, що ты пишешь! Бисова твоя душа! "Разлюбезная", "закипело"! Щоб у тебя в башке закипело, як тесто в квашне твоей бабушки!
- Не нравится?
- Тьфу! Иди ты ко всем чертям с твоим письменством! - Филипп Афанасьевич яростно сплюнул и поднялся.
- Не хочешь, от себя пошлю, - заявил Салазкин.
- Куда пошлешь?
- Фене Ястребовой.
- А кому посылка?
- Да какое мое дело! Адрес есть, а посылка могла и мне достаться.
- Ну и что же? - немного опешив, спросил Филипп Афанасьевич.
- Ничего. Кому хочу, тому и напишу. Тебе-то что?..
- Да пиши хоть турецкому султану!
Шаповаленко, махнув рукой, стремительно шагнул к своей палатке.
- И напишу! - запальчиво крикнул вслед Салазкин. Но тут же, хохоча, добавил: - Филипп Афанасьевич, вернись, я пошутил. Честное слово! Вернись!
