Борис с улыбкой склонился над раскрытыми страницами.
– Скажи… э… эээ… – и не дожидаясь настороженного взгляда девочки, выдавил из себя жалкое: – Мяу-мяу.
Он ошибался, мир сильно изменился даже за последние тридцать дней. Теперь он, как и котенок, не мог произнести «Э-лек-три-че-ство». Даже по складам.
– Вот какой глупый котенок, – рассеянно пробормотал Борис, возвращая книгу маленькой хозяйке, в глазах которой читалось разочарование во всем взрослом мире.
Борис спрятал неловкость под бейсболкой, но подремать так и не сумел. Минут через двадцать явился Светик, счастливый и мокрый.
– Айда, – сказала она и протянула руку. – Примем внутрь каких-нибудь алкоголистических напитков.
Вот у кого никогда не возникнет трудностей со словами, с завистью подумал Борис. Правда, научиться говорить правильно Светику тоже едва ли грозит. Подумаешь, суффиксы, приставки… Забыла слово – немедленно придумай новое. И что самое интересное, такая манера речи нисколько ее не портит, напротив, добавляет трогательного очарования.
– Котенок, – сказал он, глядя ей вслед. Сказал вслух, но так тихо, как будто скрывал что-то от самого себя.
Борис покачал головой. ИНДРА, ИНДРА! Дисфункция ты моя инволюционная… Что же ты со мной делаешь?
Наутро, с опаской заглянув в зеркало, Борис увидел в нем человека, который взял от жизни все и слегка надорвался. Зато на собственном опыте убедился, что для хорошей вакханалии, оказывается, вовсе не обязательно собирать толпу. Достаточно и двух человек, было бы желание – яркое, взаимное… Но то было утром, а сейчас, после теплого душа и двух баночек живительной «Пепси», Борис чувствовал себя вполне умиротворенным.
Гладкие прутья плетеного шезлонга впивались в непривычную к загару кожу. Можно было подложить кокосовый матрас, но для этого требовалось убрать Светину голову со своего локтя, встать, да к тому же проделать шагов десять по горячему песку. А ему хотелось лениться. Он так давно не воспринимал лень как самоценное занятие. Оказывается, зря.
Невдалеке о чем-то шептало море, спокойное как его последняя энцефалограмма. Ни единого всплеска.
– Знаешь? – сказала Света. – Вот говорят, что мы, девушки, любим ушами. А мне ты больше нравишься такой, как сейчас, молчаливый.
– Де-евушка, – издевательски протянул он.
– Не придирайся!
– Де-евушка, – повторил он и нахально захватил ее губы своими. Светины губы были мягче и пахли красным вином и апельсинами.
– Нет, правда. Ты стал таким нежным, таким внимательным. И, главное, у тебя появилось время, чтобы выслушивать все мои глупости. Ты больше не треплешься по уникому с «калеками» по бизнесу, можешь за целый день ни разу не взглянуть на часы… Мне правда нравится. Очень-очень.
