Агафона снова возмутил ее намеренно пренебрежительный тон.
- Мой папаша, как тебе известно, не очень-то ответственный. Если хочешь знать, так я попал туда без всяких протекций, по рекомендации комсомола. Экзамен был конкурсный, сдавали восемь человек на одно место. Я получил полных двадцать пять баллов... Ладно, не стоит говорить об этом. Все теперь в прошлом.
- Не стоит, так и не надо.
Ульяна вдруг стала серьезной и замкнулась со своими тревожащими ее мыслями, словно заперлась на ключик. Они долго молчали.
Она заговорила через какое-то время первой:
- Ты извини меня, конечно, может, я и не так что-то сказала, но, мне кажется, ты ушел из института не только потому, что тебе опротивели какие-то там шкурки, английские глаголы. Разочаровался и не почувствовал в себе призвания.
- Почему ты так думаешь? - напряженно спросил Агафон.
- Потому, что когда ты обо всем этом рассказывал, то я почувствовала, что ты говоришь не все и многого не договариваешь... Может быть, я ошибаюсь? - Она быстро повернула голову и посмотрела прямо в лицо.
- Вот именно, ошибаешься, - удивленный ее прозорливостью, неуверенно ответил Агафон, чувствуя, как кровь ударила ему в лицо и горячо разлилась по всему телу.
- Ну, раз ошибаюсь, так пусть ошибаюсь, - вздохнула она. - Только имей в виду, я очень наблюдательна.
- Не сомневаюсь.
- И откровенна.
- Вполне верю.
- Веду, например, дневник, начала еще, когда жили в Большой Волге...
- Хорошо, - проговорил Агафон и тут же подумал: "Чего она допытывается?"
- Хочу, чтобы и ты был со мной откровенен, - с искренней и безоговорочной требовательностью заявила она.
- Постараюсь, - бесстрастно ответил Агафон.
- Ну вот, видишь, ты отвечаешь так, как будто у тебя на кончике языка чирей... Ну ладно, до свидания. Я все равно очень рада, что встретила тебя. Ауфвидерзейн, парень!
Ульяна ласково и легонько шлепнула его по подбородку, повернулась и убежала.
Совершенно сбитый с толку всем поведением девушки, с минуту он постоял в раздумье и медленно пошел к своему новому жилью.
Как и днем, его встретили приветливо и пригласили ужинать. Женщины были одни. Ни Мартьяна, ни Феди дома не оказалось. Поговорив с ними немного, сославшись на усталость, он поблагодарил хозяек и прошел в отведенную ему боковушку. Она оказалась небольшой, но очень уютной комнаткой, с отдельными ходами - внутренним и наружным, выходившим на просторную солнечную веранду. В комнате была отличная койка с панцирной сеткой, застланная безукоризненно чистым бельем.
