— «Дорогие ребята! — крикнул я торжественно-торжественно. Я теперь начинал понимать Нину. — Пионерская организация, известная своим благородством…»
— Что-нибудь случилось? — спросила Полина Харитоньевна, отступая.
— Случилось, — ответил я.
— Что? — Полина Харитоньевна всего боялась.
— Меня назначили вожатым! — крикнул я и пролетел мимо нее в комнату, чтобы записать продолжение речи.
Она вошла следом за мной:
— Вожатым? Тебя?
Я вырвал листок из тетради и быстро стал записывать речь.
— В первый класс «А», — ответил я.
— Ну, что ж, Бока, теперь ты должен будешь показывать пример другим.
— Не называйте меня больше Бокой, — попросил я, — я уже не маленький.
— Хорошо, — согласилась Полина Харитоньевна. — Может быть, пообедаешь?
— Нет, — твердо ответил я, — я буду сочинять речь… и развивать силу воли. Волевой человек может добиться чего угодно.
Я склонился к столу, потому что почувствовал, что меня опять осенило.
В это время хлопнула входная дверь. Пришла мама. Я выскочил ей навстречу.
— Мама! — закричал я. — У меня хорошая новость!
— Тише, тише, не кричи так, — попросила она.
— Меня назначили вожатым в первый класс, — с ходу перешел я на шепот.
Мама скептически поджала губы. До чего же все-таки взрослые скучный народ! Я думал, она закачается или хотя бы улыбнется. Ну ничего, когда она узнает, какие я задумал дела, поверит в меня.
— Только не называй меня больше Бокой, — предупредил я и удалился в свою комнату.
Речь была написана, и теперь, нежно разглаживая эту драгоценную бумагу, я учил ее наизусть.
— «Дорогие ребята! Пионерская организация, известная своими славными делами, прислала меня к вам, нашим младшим товарищам…»
Я перестал читать, подкрался к двери и приложил ухо к замочной скважине, чтобы послушать, что обо мне говорят мама и Полина Харитоньевна.
— Неужели исправится? — долетел до меня голос мамы. — Неужели возьмется за ум?
— А что вы думаете, — ответила Полина Харитоньевна. — Обещал развивать силу воли.
— Боже мой! — вздохнула мама. — Чего он только не обещал развивать: и силу воли, и память, и внимательность, и не лгать, и не драться, и, наконец, помогать мне!
Я решил напомнить о себе и прокричал в замочную скважину:
— «Чтобы я закалил вас и подготовил нам достойную смену…» — На слове «смена» у меня сорвался голос, и получилось не очень красиво.
Тем не менее я прильнул глазом к скважине: Полина Харитоньевна и мама были передо мной как на ладони. Представьте, они с аппетитом обедали, пока я страдал на благо общества. Я с возмущением открыл дверь.
