Я предложил:
— Давай выйдем и узнаем, всё равно, как говорят: "перед смертью не на дышишься".
Мы вышли из сарая, мент увидел нас, и сразу направился в нашу сторону, "ну вот и всё, приехали" — подумал я.
Мент начал говорить, — "что это не надолго, что подпишите одну бумагу и нас снова отпустят". Но мы прекрасно понимали, что это надолго.
Просим его, — "дай хоть собраться". Мент не стал возражать, и мы зашли ко мне домой, я дал Хатабу какое-то пальто, сам надел фуфайку.
Помню, натолкали в карманы какой-то дряни, навроде папирос, чеснока и ещё чего-то, пьяные были, как черти. Мент этот, еле нас выволок и усадил в мотоцикл, и мы укатили в ментовку. Туманно помню, с пьяну подписали какую-то бумагу, и как после окажется, это была санкция прокурора на наш арест.
И с этого момента началась у нас жизнь каторжанская.
КПЗ(камеры предварительного заключения)
Камеры в КПЗ были маленькие, примерно 2,5 метра в длину, и 2 метра в ширину.
В шаге от двери, начинался деревянный настил, или так называемые нары, между нарами и дверью стоял бак-выварка, под названием — «параша». Вонь от «параши» стояла страшная, воздух и без того был тяжёлый, из-за того, что каморка эта практически не проветривалась, да ещё эта "параша".
В каморке этой, имелось маленькое окошко под потолком, сантиметров 20 на 40, с решёткой и двумя железными сетками, и свет с наружи практически не проникал в камеру. В камере днём и ночью горела лампочка, которая находилась над дверью, глубоко в дырке, и была тоже отгорожена решеточкой, свет от неё был тусклым и в камере стоял полумрак, а от густого табачного дыма, в непроветриваемой камере, вообще стоял мрак.
Вдоль стены проходили две трубы 3–4 см диаметром, для так называемого обогрева камер в зимнее время. Толку от них было мало, поэтому зимой в камерах было холодно, а летом невыносимо душно.
Дверь была железная и массивная, с отверстием на уровне человеческого роста, для наблюдения за заключёнными, это отверстие называется — «волчок». Под «волчком» на уровне чуть выше пояса, находилась небольшая форточка, или как её называют — «кормушка», служит она для подачи пищи, а точнее «баланды», потому что пищей это назвать можно с большой натяжкой.
Я по началу удивился: Как можно вообще находится в таких условиях? Скотину содержат лучше.
Нас раскидали в разные камеры, как нам сказали менты, "в интересах следствия". В камере кроме меня находились ещё трое таких же бедолаг, чеченец Хусаин — сидел за хранение огнестрельного оружия, на вид было ему лет 50. Другого звали Сергей, на вид ему было лет 35–40, он сидел за аварию, в которой погиб пассажир. Третьего звали Вадим, ему тоже на вид было лет 35–40, он до этого сидел раза три или четыре и был прожённый зек, хотя сам по себе прикольный мужик, скучать Вадим не давал не кому. Голос у Вадима был как у молодого мальчика лет 10-ти, и это добавляло прикола когда он разговаривал. За что Вадим сидел — я уже не помню, да это и не важно.
